эйдос сущности, мы не нуждаемся ни в каких других формах у зрения и ни в какой другой логике».

По выражению А.Μ. Камчатнова,

«так называемые муки слова означают не что иное, как умное созерцание эйдоса, т.е. всей полноты смысла, и невозможность выразить эту полноту конечными средствами человеческого языка, когда каждая „мысль изреченная есть ложь“» (Камчатнов А.Μ. Указ. соч. С. 83).

С. 130.*** «В эйдосе два момента… нет одного из них без другого».

По замечанию Л.А. Гоготишвили,

А.Ф. Лосев «предлагает… понимать эйдосы как сами в себе и статичные, и процессуальные, как сами в себе содержащие (до и вне интенциональных актов и ноэтически-ноэматических структур сознания, логики и языка) свою собственную синтактику и динамику – как во внутренней структуре, так и во внешнем „поведении“» (Гоготишвили Л.А. Непрямое говорение. С. 303 – 304).

17. Сравнительная характеристика эйдоса и логоса

С. 135.* «Логос реален не как эйдос… ни от какого принципа не зависимая явленность сущности вообще».

По комментарию данного фрагмента у Л.А. Гоготишвили,

А.Ф. Лосев «остается здесь ортодоксальным феноменологом: принципиальная гуссерлева граница между эйдетикой и логосом в концепте априорной эйдетической синтактики полностью сохранялась… Априорная синтактика мыслилась Лосевым как не имеющая возможности быть непосредственно и адекватно выраженной в формальном логосе» (Гоготишвили Л.А. Непрямое говорение. С. 309 – 310).

С. 136.* «„Смотря на эйдос“ (выражаясь платоновским языком)…».

В примечаниях к данному фрагменту Л.А. Гоготишвили упоминает конец четвертой книги платоновского «Государства», где говорится о различии между неделимостями, которые «видятся, но не мыслятся», и идеями, которые, напротив, «мыслятся, но не видятся» (Гоготишвили Л.А. Примечания. С. 613). Подробнее о созерцании эйдосов у Платона см. в работе А.Ф. Лосева «Диалектика числа у Плотина» (Миф. Число. Сущность. С. 713 – 876).

С. 137.* «Вспомним… соотнесенностью с инобытием».

См. одну из дефиниций энергии у А.Ф. Лосева:

«…получается некое новое специфическое становление, которое мы называем энергией сущности. Энергия сущности есть… диалектический синтез тождества и различия между сущностью и именем» (Диалектика имени. Дополнение. С. 411).

Критику неоплатонической концепции энергии см. в работах С.С. Хоружего.

18. Типы логоса в связи с диалектикой эйдоса

С. 139.* «Число же как логос… число как функция».

Различение в «Философии имени» двух типов чисел – числа как эйдоса (эйдетическое число) и числа как логоса (число как функция) – как моментов имени, соответствует в известном смысле делению на т.н. «идеальные» и «математические» числа в платонизме. Согласно пифагорейско-(нео)платонической традиции, в изложении А.Ф. Лосева, числа понимаются не как «абстрактные элементы счета», т.е. не чисто арифметически, но как «самостоятельные и объективные субстанции, которые ввиду своей бескачественности являются чем-то гораздо более первичным, чем само бытие и чем идеи», вследствие чего они именуются у неоплатоников «сверх-сущными (υπερουσιοι) единицами» (Лосев А.Ф. История античной эстетики. Т. 6. Μ., 1980. С. 176). Об «идеальном» и «математическом» числах у Платона см.: Очерки античного символизма и мифологии. С. 605 – 620.

С. 139.** «Топологическая морфе… акциденцию».

О категориях «качество» и «количество» в диалектике А.Ф. Лосева см. в его исследовании «Диалектические основы математики»: Хаос и структура. С. 104; Имя. Число. Космос. С. 177.

С. 139 – 140.* «Это – момент вещности, или вещной категориальности в логосе, то, что называется „субстанцией“, субъектом».

По дефиниции А.Ф. Лосева, субстанция есть понятие с широким спектром значений и относится вообще ко всему, что «реально существует» (История античной эстетики. Т. 8 (1). С. 201). В диалектике Лосева категория субстанции предстает как синтез антиномии идеи и материи или, в более общем виде, идеального и реального. Субстанция, согласно А.Ф. Лосеву, «вне-интеллигентна» и есть «в-себе-бытие», чем отличается как от тела, которое есть «для-себя-бытие» (Личность и Абсолют. С. 412), так и от личности, включающей субстанцию как один из своих моментов (История античной эстетики. Т. 8 (1). С. 201). О дефиниции категории субстанции в ее соотношении с категориями тела в смысловом пространстве диалектики см.: Личность и Абсолют. С. 412. О субстанциональной диалектике А.Ф. Лосева в ее соотношении с числовой и личностной диалектикой христианского учения о троичности см.: История античной эстетики. Т. 8 (1). С. 201.

С. 140.** «Это – момент собственного имени в слове, отличающегося от отвлеченного термина… указанием на интелигенцию».

Как замечает Е.Н. Гурко, А.Ф. Лосев мало говорит об именах собственных,

«кроме как утверждая, что любое имя есть имя личности и потому – личное, собственное, ибо для передачи этим именем смысла его носитель должен обладать способностью жизни, быть живой сущностью» (Гурко Е.Н. Божественная ономатология. С. 230 – 231).

Позицию А.Ф. Лосева по вопросу о соотношении имени как такового и имени собственного можно свести к двум тезисам: 1) Имя в настоящем смысле есть всегда собственное, а не нарицательное имя (Бытие. Имя. Космос. С. 820); 2) Именование относится к числу универсальных жизненных явлений и существенным (ибо «собственным», говорит Лосев) проявлением личности (Личность и Абсолют. С. 468 – 469). И это утверждение, по мысли Лосева-имяславца, справедливо