Это Петр Столыпин, еще неделю назад он был саратовским губернатором, но в новом правительстве назначен министром внутренних дел.

Петр Столыпин – совершенно новый человек в Петербурге, его назначение для многих сюрприз. Увольняя правительство Витте, Николай II хотел поменять его целиком, чтобы все новые министры были в некотором роде даже противоположностью старым. В главы МВД прочили Бориса Штюрмера – хозяина консервативного политического салона. Но император предпочел человека со стороны – саратовского губернатора ему посоветовал верный Горемыкин.

Саратовская губерния считается крайне проблемной – начиная с 1905 года там продолжаются крестьянские волнения, жгут усадьбы помещиков, Столыпин справляется с ними с переменным успехом. Впрочем, у присланного ему на подмогу генерала Виктора Сахарова получается еще хуже – он убит террористкой в доме Столыпина едва ли не в первую неделю своего пребывания в Саратове. После этой трагедии репутация Столыпина, как ни странно, только улучшается – он-то управляет таким взрывоопасным регионом уже три года и все еще жив.

Столыпин по образованию – агроном, однокурсник Владимира Вернадского по физмату, правда, в отличие от него вовсе не либерал. Во всех своих речах он повторяет: «Без царя вы все будете нищими, а мы все будем бесправны!» Этот подход Николаю II, конечно, нравится. Зато уволенного премьера Витте новый министр не любит. Дочь Столыпина Мария вспоминает, что Витте долгое время был для нее кумиром, пока не вмешался отец: «Это человек, думающий больше всего о себе, а потом уже о Родине. Родина же требует себе служения настолько жертвенно-чистого, что малейшая мысль о личной выгоде омрачает душу и парализует всю работу» – так характеризует Столыпин бывшего премьера.

После всех церемоний и молебнов первое заседание Думы начинается в пять часов вечера 27 апреля. Сначала выбирают председателя – им становится член партии кадетов, профессор Московского университета 55-летний Сергей Муромцев. Он сразу передает слово старейшему либералу Ивану Петрункевичу – и тот произносит короткую речь с требованием политической амнистии. Потом Муромцев выступает сам: «Сохраняя должное уважение к прерогативам конституционного монарха, мы и призваны использовать всю силу и ширину прав избравшего нас народа», – говорит он.

«С первых слов председателя чувствовалось, что Дума эта не удовольствуется поставленными ей рамками, в самом законе об ее учреждении указанными, и выйдет из них на путь оппозиционный», – вспоминает московский губернатор Владимир Джунковский. О том, каковы «поставленные рамки», депутаты узнают уже в первые дни. Оказывается, правительство приготовило для рассмотрения Думой всего два законопроекта: вопрос о создании прачечной и о ремонте оранжереи при Юрьевском университете (нынешний Тартуский университет), оба внесены министерством народного просвещения. Прачечная и оранжерея вызывают бурю негодования среди депутатов.

Депутаты пытаются обсуждать серьезные вопросы. В течение первой же недели заседаний они составляют обращение к императору, которое принимают большинством голосов. Оно состоит из двух частей: намерения Думы и ее пожелания императору. Вторая часть самая интересная: в ней предлагается уволить правительство, заменить его новым, которое отвечало бы перед Думой, упразднить Государственный совет, провести земельную реформу, преобразовать всю налоговую систему, реформировать систему земских и городских учреждений, ввести всеобщее бесплатное начальное обучение, изменить избирательный закон – прежде всего, ввести всеобщее избирательное право, объявить амнистию политзаключенным.

Это как раз те лозунги, которые кадеты провозглашали, когда шли в Думу. Больше того, многие из этих пунктов вроде как уже присутствуют в Манифесте 17 октября – но не действуют на практике. Этот огромный перечень депутаты планируют передать императору.

8 мая император уведомляет председателя Думы Муромцева, что не примет делегацию депутатов Думы, а свое послание они могут отдать премьер-министру Горемыкину (тому самому, чьей отставки просит Дума в послании). Тот является в Думу и по бумажке, еле слышно, долго, нудно зачитывает официальный ответ правительства. Общий смысл его речи: по нескольким вопросам – сразу нет, по другим – правительство обязательно подумает.

Едва Горемыкин заканчивает, на трибуну выходит депутат Владимир Набоков. Он заканчивает свою речь фразой: «Власть исполнительная да подчинится власти законодательной!» Дума поддерживает его овацией.

Собственно, еще до начала заседаний первой Думы возникает замкнутый круг. Депутаты изначально настроены на борьбу и оскорблены тем, что на самом деле никто не собирается предоставлять им серьезных полномочий. Все члены Государственной думы испытывают грандиозное предубеждение против власти – и эта антипатия взаимна. Правительство заранее знает, что с Думой ничего не выйдет, не стоит даже и пытаться. Обе стороны на сто процентов уверены в собственной правоте – все участники событий пышут искренним негодованием по поводу неприемлемого поведения своих оппонентов.

Новый премьер-министр Иван Горемыкин, конечно, не очень готов к управлению страной в столь бурный период – впрочем, он убежден, что ему это в принципе ни к чему. Во-первых, он верит, что страной должен руководить император, помазанник Божий, во-вторых, знает, что Николай II очень нервно реагирует, когда ему кажется, что кто-то из высших чиновников узурпировал его власть. Больше того, Иван Горемыкин относится к чиновникам, которых принято называть технократами; у него есть четкое понимание того, что от него требуется, а что может ему навредить, он знает, как надо реагировать на внешние раздражители: чаще всего, считает он, лучше вообще ничего не делать – само пройдет[77].

Рекомендованный на должность генералом Треповым, он получает в придачу от Трепова и главного советника по внутренней политике – Петра Рачковского, который теперь переезжает в резиденцию нового премьера.

Рачковский, крестный отец Союза русского народа, изначально планирует сформировать в Думе послушное большинство. В первую очередь оно, по его замыслу, должно состоять из крестьянских депутатов, так что надо позаботиться об их жилищных условиях. Создается специальное общежитие для депутатов, которые потенциально могли бы стать опорой правительства[78]. Главой этой фракции назначен депутат от Гродненской губернии Михаил Ерогин. Собранных им крестьян-депутатов селят в особняке МВД на Кирочной улице. При этом Рачковский не учитывает, что крестьянские депутаты, все как один, избрались в Думу, чтобы добиться земельной реформы. Правительственная пропаганда не производит на них никакого впечатления.