– Ты сделал все правильно, Лиам, – успокаивающе сказала сенатор Круз. – Откуда ты звонишь?

– Из телефона-автомата.

Вайда встала рядом со мной и покосилась в мою сторону. Я не могла говорить. В моей груди воцарилось странное онемение. Я не могла произнести ни слова.

– Я не смог вытащить его… мы зашли внутрь, делали фото, один из них увидел нас, и мы не смогли сбежать… его застрелили. Он упал вниз, и я не смог его забрать, я пытался нести его, но они увидели нас и открыли огонь… я не хотел уходить, но пришлось… слышали что-нибудь в новостях? Гарри сможет найти, где его держат? Было так много крови…

Он не знает.

Я посмотрел на Толстяка. У него было такое лицо, будто он только что увидел несущуюся на него машину. Я взяла у сенатора трубку и отключила громкую связь.

– Он… Лиам, – выдавила я, – он не выбрался. Нам прислали доказательства.

Когда я думала, что Лиама схватили, от потрясения и паники я отупела. А сейчас вопросы затопили мой мозг. Был ли Коул жив, когда пустили в дело Красных. Понимал ли он, что происходит, страшился ли этого, как долго мучился. Осознание того, что случилось, выбило хлипкую дверь, которая кое-как сдерживала режущую боль, – она выгнулась и взорвалась, превратившись в вихрь разрывающих меня осколков. Я не могла дышать. Чтобы не разрыдаться, я прижимала ладонь ко рту. Мой друг… Коул… как же это… почему все должно было закончиться именно так? После всего, через что мы прошли, почему все должно закончиться вот так? Когда он получил надежду на настоящее будущее…

Толстяк потянулся к телефону, но я увернулась, отодвинув трубку. Меня охватила безудержная, обжигающая ярость. Мне нужно было сохранить связь с Лиамом. Я должна была оставаться с ним. Это уничтожит его – мучительное осознание было таким же страшным, как и сама потеря. Я не могла потерять и Лиама тоже.

– О чем ты? какие доказательства? что с ним сделали? – Слова звучали сбивчиво и невнятно. И в конце послышались рыдания. – Я не смог вытащить его.

– Нет, – хрипло прошептала я, – конечно, не смог. И он никогда бы не захотел, чтобы ты попытался это сделать, если бы это означало, что поймают и тебя тоже. Лиам, сейчас… сейчас так не кажется, но ты поступил правильно.

Звук его всхлипов наконец добил и меня. Моя рука онемела, и Толстяк смог, наконец, выхватить у меня трубку.

– Дружище, дружище, я знаю, мне так жаль. Ты можешь добраться сюда? Или лучше нам пойти и забрать тебя? – Он вцепился в волосы и зажмурился. – Ладно. Я хочу, чтобы ты рассказал мне все, но ты должен сделать это сам. Дай нам позаботиться о тебе. Не спеши, все нормально…

Толстяк беспомощно посмотрел в мою сторону. Я снова взяла у него телефон.

– Я не вернусь назад, не могу… это…

Я перебила его.

– Лиам, послушай меня. Я приду за тобой, но ты должен сказать мне, где ты находишься. Ты ранен?

– Руби… – он резко втянул воздух.

Я так хорошо представляла его сейчас. Весь в черном, пылающее, полное отчаяния лицо, в руке зажата алюминиевая трубка таксофона. И это снова и снова разбивало мне сердце.

Я вцепилась в телефон так крепко, что дешевый пластик его корпуса треснул. Отвернувшись от тех, кто сейчас не сводил с меня глаз, я опустилась на корточки в дальнем углу комнаты.

– Все будет в порядке…

– Все не в порядке! – выкрикнул он. – Перестань это говорить! Нет! Я не вернусь! Мне нужно сказать Гарри и… и маме, о боже, мама…

– Пожалуйста, позволь мне прийти за тобой, – умоляла я.

– Я не могу вернуться, ребята, не могу вернуться к вам… – К моему горлу, скручивая желудок, гигантской волной поднималась тошнота. Голос Лиама начал пропадать. – Связь прерывается, у меня больше нет денег…

– Лиам? Слышишь меня? – Паника ужалила меня, словно у меня в голове был целый осиный рой.

– …я знал, что это случится… проклятье… ты… прости меня… Руби… прости…

Когда ей удалось просочиться мимо всех? А может, она, такая маленькая и тихая, все это время находилась здесь, а я и не заметила. Зу забрала у меня телефон, она приложила его к уху и повторяла снова и снова, своим нежным, как колокольчики, голосом:

– Не уходи, пожалуйста, не уходи, вернись, пожалуйста…

Я услышала гудки. Я услышала этот звук, увидела, как телефон выскользнул у нее из рук, и поняла, что все кончено. Толстяк опустился рядом с ней на пол, и Зу вцепилась в него, уткнувшись лицом в его плечо.

– Пойдем, тебе нужно попить. Подышать. И что-то…

– Я выйду наружу и найду его, – сказала я.

– Я пойду с тобой, – быстро добавила Вайда. – Нико может отследить звонок.

– Ты не можешь, – мягко возразил Толстяк. – У тебя много обязанностей здесь.

И что? – хотела закричать я. Мне хотелось рвать на себе волосы, одежду, но я не могла, не могла, черт побери, потому что Коул связал меня этим дурацким обещанием. «Позаботься тут обо всем, босс». Позаботься обо всем». Кейт и Гарри появятся только через два дня. Мне нужно было… Нужно было сказать остальным.

Он доверил тебе это. Он думал, что ты справишься. Ты должна справиться.

Я должна. Коула больше нет, и если Лиам не вернется, тогда я отвечаю за все и я должна сказать остальным. Я должна остаться здесь и держать все под контролем.

– Дайте мне минуту, – сказала я. Мне нужна была только одна минута. Я быстро дошла до старой комнаты Кейт и захлопнула за собой дверь. В темноте я нащупала край узкой кровати, той, на которой мы спали прошлой ночью с Лиамом, и опустилась на нее. Я ощупывала грубые простыни, пока не ощутила мягкую ткань толстовки, которую он забыл. Я зарылась лицом в эту ткань, впитывая его запах, а потом наконец вложила все свои чувства в безмолвный, обжигающий горло вопль.

Зачем им понадобилось туда входить? Как мне справляться теперь? Почему я не расспросила подробнее об их плане – я же знала, кто передал нам эту информацию?

Ответом была лишь жуткая тишина, лишь давящая тьма.

Клэнси.

Он знал, что так случится – сделал на это ставку. Он показал Коулу лагерь, внедрил эти изображения в его сознание, зная, что Коул по природе своей не сможет не отреагировать, увидев, как ужасно обращаются с такими же, как он. Коул зациклится на этой мысли, забыв оценить реальные шансы на спасение. В конце концов, сколько раз ему удавалось сделать невозможное?

У него не было ни малейшего шанса.

Эти слова вспыхнули в моем сознании. Я покачнулась, ощутив горячий, опаляющий жар, который прокатился от висков до затылка. У меня помутилось в глазах, дверь передо мной превратилась в две, а затем в четыре. Я скорее увидела, чем почувствовала, как моя рука поднимается и берется за ручку. И чем ближе я подходила, тем дальше я оказывалась: кто-то постоянно тащил меня назад, назад, назад…