Почему он ничего не делает? Почему не выключает двигатель?

Может, они в здании, и таков его план: отравить их газами.

Или она у него не первая по плану.

Томми…

Энн немедленно начала брыкаться, кричать и ломиться. Только бы он открыл багажник…

Томми притворился, что спит. В этом он был дока, ведь ему частенько приходилось водить родителей за нос. А теперь нужно провести призрака, который открыл дверь и смотрел на него. Томми чувствовал на себе взгляд чудовища. Если бы он подсмотрел, то наверняка бы увидел, что его глаза горят красным светом в темноте.

Он лежал совершенно спокойно, когда призрак нагнулся и дотронулся до его затылка, погладил голову, а потом положил руку на спину — как делал его отец, когда заходил посреди ночи проверить, спит ли он.

Слезы подступили к горлу Томми.

Я хочу, чтобы вернулся папа. Я хочу, чтобы вернулся папа. Я хочу, чтобы вернулся папа.

Он недолго смотрел на мальчика, потом протянул руку и погладил по голове. При свете луны он казался спящим ангелочком.

Он погладил спину мальчика и приготовился совершить то, что собирался, задергивая железный занавес в своем разуме, чтобы сделать свою работу.

Но вдруг машина начала раскачиваться, а учительница закричала.

Когда багажник открылся, Энн напала на него, брызнув в лицо Крейну чем-то, что пахло маслом, выстрелив из баллончика внезапно в надежде ослепить его.

Он вскрикнул — от удивления? Боли? Она не знала и не стала ждать, выбравшись из багажника в ту же секунду, как он отпрыгнул.

Она должна бежать. Она должна укрыться.

У нее болели ребра. Она не могла вздохнуть.

Ряды машин, один за другим.

Если бы ей удалось скрыться от его глаз, если бы нырнуть под одну из этих машин, если бы оказаться хоть на три шага впереди него.

Он ринулся за ней, сильно ударил кулаком между лопаток. Энн обрушилась на землю, покатилась, стараясь не упускать свой последний шанс.

Он принялся бить ее изо всех сил.

Энн свернулась в клубок, как маленькое животное, стараясь защититься. Она обхватила колени и спрятала голову.

Томми стоял возле машины и с ужасом смотрел, как призрак нападал на мисс Наварре, бил ее, пинал, кидаясь на нее из темноты, словно дикое животное.

Томми никогда не был так напуган. Он не мог даже вообразить себе нечто столь же ужасное. Он чувствовал себя маленьким и очень одиноким. Он лишь маленький мальчик, а призрак — настоящий демон.

Им был так нужен герой, мисс Наварре и ему. Но никакого героя не было. Поэтому он должен быть героем. Он должен спасти ситуацию. Вот чему его учил отец.

Он собрал столько воли, сколько смог, и побежал.

— Хватит! Хватит бить ее! Хватит! — кричал Томми изо всех сил, пока горло не начало гореть.

Он обрушился на призрака, словно маленькая ракета, размахивая кулаками и пинаясь ногами.

Этого секундного отвлечения внимания Энн вполне хватило.

Крейн отвернулся, чтобы остановить нападение Томми, и она прыгнула на ноги, повернулась и со всей силы нанесла своему обидчику удар.

Монтировка пришлась на боковую сторону лица; Энн даже показалось, будто она рассекла кожу до кости. Крейн отпрянул в сторону, его колени подогнулись, и он схватился за лицо.

— Томми, беги! — прокричала Энн. — Беги!!! Садись в машину! Садись в машину!

Зажав монтировку в одной руке, она схватила мальчика, уцепившись за куртку, и стала толкать вперед.

— Беги! Беги!

Он схватился за ее свободную руку, и она побежала что было мочи, таща его за собой.

— Садись в машину! Садись в машину!

Томми запрыгнул через открытую водительскую дверцу и уселся на пассажирское сиденье.

Энн последовала за ним и захлопнула за собой дверь. Боковым зрением она видела Крейна, который нетвердой походкой направлялся к ним, вытянув одну руку вперед, а другой держась за лицо.

Сиденье оказалось отодвинуто слишком далеко, оно было отрегулировано под мужчину. Энн было трудно дотянуться до педалей, она вцепилась в руль, чтобы не завалиться назад.

— Скорее! — визжал Томми, скача на своем сиденье, как мяч. — Оно приближается!

Питер Крейн начал ломиться в пассажирскую дверцу, его левый глаз вывалился из глазницы и повис, когда он отнял руку от лица, чтобы открыть дверь.

Энн включила передачу и надавила на газ. Колеса «ягуара» закрутились на сырой траве, машину занесло в противоположную от Крейна сторону, и он упал.

Они подлетели к закрытым передним воротам, пробили их, а потом оказались на дороге, и их бросило в сторону, пока Энн сражалась с рулем.

Она ехала так быстро, будто Крейн летел за ними, как демон из ада, стремящийся затащить их назад во тьму. Она точно не знала, где они были. Она направила машину к блеску огней, которые, наверное, были городом, не замедляя движения и не оглядываясь назад.

Они молчали всю дорогу, пока Энн вела машину. Она несколько раз смотрела на Томми, ожидая, когда осознание произошедшего дойдет до него. Произошло ли это уже? Видел ли он отца или чудовище, от которого он ее спас? Надо ли ему понимать, что хотел сделать с ним его отец? Справится ли его разум со всем этим?

Как он мог справиться? Разве он мог справиться? Это ведь маленький мальчик, который любил своего отца так, словно тот Бог. Какой смысл ему понимать все это сейчас или потом?

Энн не думала, как она сама справится с пережитым. Она думала только о том, как добраться до офиса шерифа на последней капле адреналина, который еще горел в ее жилах. Она начала острее ощущать свои физические повреждения. Все остальные травмы подождут своей очереди.

Она заехала на парковку, а не сразу к дверям здания. Когда они войдут, все изменится. Она хотела провести этот последний момент наедине с Томми.

Она вышла из машины и обошла ее с другой стороны, чтобы взять Томми за руку, как тогда, когда он с другими детьми нашел труп, и она отвезла его домой к матери.

Она села на корточки и посмотрела ему в лицо, в глаза, пытаясь понять, о чем он думает, чувствуя, что в мгновение ока его душа постарела на тысячу лет. У нее болело сердце за него и за себя, будто Бог взял, вынул его у нее из груди и скрутил, как губку.

— Ты такой замечательный, — прошептала Энн, и слезы наполнили каждую клеточку ее тела. — Все это будет для тебя трудно. Если бы я только могла все изменить, Томми.

— Все будет в порядке, — произнес он, чтобы подбодрить ее.

Энн кивнула, зная, что не будет. Ничего у него не будет в порядке. И она ничего не могла с этим поделать.