Крылатая пехота.

Риск. 24.07.2015

Сегодня воинская служба является обязательной для всех мужчин королевства. Один год – для венетрийцев, гитцев и альконцев неблагородного происхождения. Пять лет – для сыновей аристократических семей, если те наследуют титул (кроме младшего дворянства). Закон касается также просветленных и королевской семьи. Уклоняться или проходить службу формально считается постыдным, особенно в среде аристократов, где принято начинать военную карьеру в четырнадцать лет с кадетских корпусов.

Призывникам преподают основы и распределяют по родам войск. В рядовых нередко задерживаются надолго. Без дополнительного обучения можно получить лишь сержантские погоны. Для повышения нужно сдать офицерские экзамены. Максимум, на который вправе рассчитывать талантливый военный без академии, – звание уорент-офицера первого ранга, соответствующее капитану ВВПК[18] или лейтенант-коммандеру ВВКК. Эти звания выдаются на местах и затем подтверждаются экзаменами и штабом.

Мария Гейц

Хвала Младшим Богам! Крылатую пехоту загнали в кубрик капрала Марка Кройца, самый большой из восьми.

Ольг Фолакрис забрался на свою койку, взъерошил рыжие, как мандарин, волосы и осмотрелся. Кто-то пока не отошел от побоев, другие – от ядовитого газа. Сам Лис отделался испугом.

Рядом присел и молча разгладил пышные усы капрал, напряженный, словно высоковольтная линия. Он недосчитался нескольких человек из соседних кубриков и опасался худшего.

Капрал глянул на стороживших выход чужаков и покосился на Ольга. Тот что-то задумал – черные глаза-угольки хитро сверкали. Марк не хотел, чтобы Ольг нарвался и подставил остальных.

Ольг невинно пожал плечами. Пехотинцев скрутили, когда капрал только-только закончил гонять всех по тренировочному залу. Могли б и пораньше на полтора часа, честное слово! Лиса буквально вчера выписали из лазарета, и вместо тренировки он охотно посидел бы под охраной в кубрике. А в увольнение лейтенант Юстас Диров не отпустил – посчитал, что подчиненному с лихвой хватило в последнее время неприятностей, – и припечатал: «Уверен, внизу ты их обязательно найдешь».

Несмотря на прискорбный отказ, Ольг никогда не променял бы свой взвод и занудство лейтенанта на другую корабельную команду и нового командира. Тем более что неприятности решили не дожидаться на Венетре и сами прибыли на «Вентас Аэрис» в лице отряда Белых сов.

Раньше Лису элитные пехотинцы бока не мяли, разве что великан Павел Атлид. Но с ним была мутная история: никто не знал, как он вылетел из легендарного полка и оказался во взводе Дирова.

– Эй, парни?.. – окликнул «сов» Ольг.

Троица маячила у двери: двое внутри, один снаружи. Между ними и койками находилась баррикада из тумб, стульев и столов, которую заставили собрать пленников. Перед ней угрожающе чернело орудие Ве́рескова, по иронии судьбы изъятое «совами» из арсенала фрегата. Такие орудия ласково называли «шестицветиками». Шестиствольный пулемет со скрытым в единственном колесе электроприводом выдавал до тысячи выстрелов в минуту и за три секунды превращал человека в решето. Пехотинцы иногда брали их с собой на абордаж – выкосить противников. Поэтому сейчас почти пятьдесят человек сидели тихо-тихо, бросая нервные взгляды на «сову» у орудия.

Завладев его вниманием, Ольг продолжил:

– Перекинемся в картишки?

– Сдурел? – вскинулся Даниил Кипула; на лошадином лице возникла тревога, в глазах читалось: «Ты что задумал?..»

– Фолакрис, заткнись… – поднял голову Диров, сидевший возле мрачного как цверг Павла.

– Сэр, ну нас же не расстреливают! – Ольг соскочил с койки. – Им самим скучно. Верно говорю, а?

Пулеметчик не ответил, изучая Лиса сквозь прозрачный щиток шлема.

Ольг не казался опасным. После недель в лазарете от него осталась лишь тусклая тень прежнего прохвоста. На полупрозрачной коже ярко проступили желто-коричневые веснушки, волосы пламенели над бледным лбом. Он сильно похудел, осунулся – отъедаться и возвращаться в форму предстояло не меньше месяца. Однако болтал без умолку и о чем угодно, как и прежде.

Ольг подчеркнуто медленно потянулся к одной из тумбочек:

– Можно здесь, в ящичке, колоду возьму?

Наблюдавший за ним Ни́клас Кейтид неожиданно прислушался, потер подбородок, зачем-то облизнул безымянный и указательный пальцы и пошевелил ими в воздухе. Нахмурился.

Диров моментально насторожился. Кейтид отлично разбирался в технике. Он что-то заметил: то ли едва уловимый поток воздуха, то ли посторонний запах, то ли эхо в переборках.

– Послушал бы ты командира, парень, – пулеметчик хлопнул ладонью по стволам «шестицветика». – Без шуток, нарвешься – мало не покажется…

Он осекся.

Фрегат наполнил гул, завибрировавший между переборками, точно звон внутри колокола.

Пехотинцы заозирались – зашуршала форма, заскрипели кровати, кто-то пересел подальше от стен. Диров привстал. Павел, наоборот, ссутулился и выпятил квадратную челюсть. Даниил подобрался. Марк обеими руками подкрутил кончики усов и нагнулся, упершись локтями в колени. Кейтид надел очки с голубыми стеклами, с ухмылкой запрокинул голову к потолку. Ольг стрельнул глазами в его сторону и приготовился в случае чего спрятаться.

Что-то происходило, и все так или иначе отозвались, включая «сов».

Пулеметчик нахмурился.

– Чего там? – спросил подпиравший стену жилистый крепыш у дозорного снаружи.

Тот поднял рацию.

Ольг под шумок тихо вытянул верхний ящик тумбочки и сграбастал две колоды.

– Ты! – рявкнул пулеметчик. – Верни, где взял!

В его крик вклинился приказ Дирова:

– В укрытие!!!

Третью палубу заполнили пронзительная трель пожарной сигнализации и оглушающий рев боевой тревоги. В коридоре и каютах ожили клапаны автоматической системы пожаротушения. Множество заслонок задрожали одновременно, словно мощный аккорд рвался наружу из труб гигантского органа.

До момента, когда затычки выбьет давлением и помещения зальет обжигающе холодный фреон, оставались считаные секунды.

Пулеметчик замешкался – крик Дирова настиг его будто с опозданием – и наклонился к рычагу «шестицветика». В ружейной стали отразились подрагивавшие створки потолочных клапанов.

Дозорный шагнул к двери: баррикада закрывала обзор кубрика. Заметавшийся между стен приказ лейтенанта он не разобрал за сигнализацией и боевой сиреной и даже сперва схватился за рацию.

Крепыш машинально вскинул винтовку и замер с пальцем на спусковом крючке. Он медленно поднял голову – заслонки резко распахнулись навстречу. «Сова» заорал, заслоняясь руками от фреонового душа.