Соня поправляет мне воротник рубашки, продолжая странно в меня вглядываться.

— А ты замуж за меня пойдешь? — спрашиваю, чтобы уже наверняка. Мелочь наша у меня на руках недовольно возится.

— И я хочу замуж за папу, — она собирается похныкать, но Соня перехватывает ее у меня и начинает уговаривать.

— За папу нельзя, доченька. Он же твой папа. У тебя будет другой жених, когда ты вырастешь.

— Демид? — просияла пчелка, и мы с Соней только беспомощно качаем головами.

— Так пойдешь или нет? — на прощание привлекаю к себе свою женщину и прижимаюсь губами к теплой выемке за ушком. Она тянется и целует в губы.

— Пойду, — кивает чуть заметно и быстро поднимается по ступеньками в предполетную зону, то и дело оборачиваясь на ходу. А я задумываюсь.

Она не могла прочитать мои мысли, тем более на расстоянии. Она не могла знать о том крутом повороте на загородной трассе.

Я больше не думал о нем с тех пор, как увидел на пороге больничного кабинета маленькую девочку, которую Соня вела за руку. Я больше не имею на это права. И теперь я хочу жить, с ними и для них.

Может, она почувствовала? А значит…

Значит, любит?..

Глава 45

Демид

Я уже минут пятнадцать как приехал, у меня правило — всегда приезжать заранее. Но выходить из машины не спешу, сижу и жду, пока приедут Айдаровы. Сначала подъезжает один Рус на своем «Порше», следом за ним второй. Со вторым Русом приехала Ясмин, это было мое условие.

Меньше всего мне хочется видеть мачеху, но разговор в большей степени касается ее, поэтому придется себя сдерживать.

Сдерживаться я умею. Я бы не стал тем кем стал, если бы этого не умел.

Стекло не опускаю, смотрю сквозь него. В руках у Рустама кожаная папка, значит, пока что все стороны выполняют договоренности.

Убей не пойму, что Соня нашла в этом угрюмом мрачном парне. Руслан хоть улыбаться умеет, а этот только смотрит исподлобья и губы кривит.

Они и в детстве такими были. Когда Ясмин с отцом уходили и оставляли братьев на меня, мне всегда было проще справиться с Русланом. С Рустамом договориться было невозможно, он понимал только с разворота в лоб. И то не всегда помогало.

Мне потом влетало от отца, но надо отдать должное, ни один, ни второй Рус меня ни разу не сдал. Руслана переговорить было невозможно, отец лишний раз старался у него ничего не спрашивать. А у Рустама на все вопросы ответ был один — упал, ударился. Все.

Выдерживаю необходимую паузу и поднимаюсь в офис. Айдаровых провели в мой кабинет, я распорядился. Теперь можно и присоединиться.

Когда вхожу, первое на что натыкаюсь — подозрительный взгляд Ясмин, в котором отражается вся гамма чувств. От удивления до неприкрытой злобы.

Но мне глубоко похер.

Быстро прохожу к столу и занимаю директорское кресло. Айдаровых рассадили там, где обычно сидят мои подчиненные, и я не просто так назначил встречу в моем офисе. Можно было встретиться в любом ресторане, но я нарочно позвал их на свою территорию.

Простой психологический прием. Я должен показать, кто здесь главный. Если кто-то еще не понял.

А судя по уничтожающему взгляду надменных глаз, поняли не все.

— Начинай, Демид, — вместо приветствия говорит Рустам.

Но я все еще тяну. Обвожу всех троих выжидающим взглядом. Не собираюсь бодаться с братьями, это не их война. У Руслана вечером самолет, он с Дамиром вылетает к жене и сыну в Германию. Это правильно, семья должна быть вместе. И то, что эти двое безоговорочно решили оставить второго мальчишку после всего, что узнали, для меня высший пилотаж.

Когда такое происходит, становится немного легче принимать окружающую действительность. А когда такое происходит с близкими людьми, это работает как исповедь. Полное очищение. И Ди с Русом сумели уложить моего внутреннего законченного циника на обе лопатки.

Кроме них такое удается единицам. Есть одна маленькая пчелка, от которой мой внутренний циник каждый раз оказывается на грани. От полного поражения его спасает лишь этот мир, полный гребаного дерьмища. Одной маленькой пчелки для настоящей перезагрузки слишком мало. Тем более, что и она, и ее мама для меня запрещенная территория.

Это все принадлежит Рустаму, это его территория, и я ни разу не позволил себе туда ступить. Ни единого. Каким бы Рустам Айдаров ни был засранцем, он мой брат. Пусть даже он думает по-другому.

То что по-другому, сто процентов, иначе не смотрел бы сейчас с таким мрачным и недовольным фейсом.

Протягиваю руку, он толкает по столу кожаную папку, которая тормозит об мою ладонь. Все в том же неторопливом изматывающем ритме открываю папку, медленно листаю, внимательно просматривая каждый документ, а сам внутренне поражаюсь, как тупо и неосторожно тогда действовал.

Сейчас бы я все сделал по-другому. Планировал продуманно, действовал прицельно, бил наотмашь. А главное, эффективно. Тогда же я только все узнал, меня трясло от ярости. Обратился не к тем людям, зато «тех» людей не послушал.

Как результат — эта папка. Заведенное