том, что добровольно убил часть себя тогда, в Пандемониуме.

— Подожди… — зрачки Эсфирь резко расширились.

Она знала, что Смерть невозможно пережить даже наследнику Каина, если только у ребёнка нет выбора с рождения… Если только ребёнок неплод Истинной Любви.

Рождённые в абсолютной любви — Вестники баланса, способные в мире нежити не только на злые поступки, но и добрые, имеющие сострадание и сочувствие. Если такой ребёнок выбирал сторону — это наделяло его могуществом, почти безграничной силой, открывающей доступ к древней магии Хаоса. Дети Истинной Любви отмечаются единожды, несмотря на то есть ли до или после них ещё дети.

Видар выбрал сторону. Полностью впитал Метку Каина. Он на остаток жизни связался с собственной Тэррой, с первородным злом, а доброй стороной откупился от смерти.

Перед глазами застыла картина с Испытания: юный Видар, с широко раскрытыми глазами, позволял себя растерзать огромному существу без доли писка. Только сейчас Эсфирь понимает — то было не существо, то была тёмная сущность Видара.

— Да, мы тоже удивились, когда узнали, что он — ребёнок Истинной Любви. Но это было уже не важно. Он сталвторым Каиноми сделал всё, чтобы ни одна живая душа за пределами круга Поверенных не узнала об этом.

— Одна всё же узнала, — не сдерживается Эсфирь, усмехаясь.

Но усмешка — защитная реакция. Во что она ввязалась? Вот уже через несколько часов она согласится стать женой самого могущественного существа в Пятитэррье, только для того, чтобы в очередной раз помочь ему отвести глаза от драгоценной страны.

— Ты давно входишь в круг Поверенных, как бы по началу нам это не нравилось, — признаётся Изи. — Иначе он бы не показал тебе Метку. Просто так ты бы не поверила ему, как не поверили в своё время и мы. Он очень горд, упрям и… аккуратен. Излишне аккуратен.

— Ты сказала, что волнуешься за него… Но есть ли в этом смысл? С Меткой Каина он неуязвим — проклятия не работают, с отварами — постараться надо найти брешь, иначе смысла в них не будет; убить невозможно, если только он не передаст Метку…

— Не зависимо от Метки, он связан с Тэррой. То есть, Метка — это не дар. Это проклятие. С одной стороны — он воплощение неуязвимости, но с другой… Если кто-то причиняет ему боль — не важно какую, земля испытывает катаклизмы, Метка насылает проклятие на того, кто боль причинил, а Видар пытается затянуть собственные раны и вернуть землю в былое состояние.

Эсфирь глупо моргает, а затем ловит взгляд Изекиль в отражении.

— Я… Я лично ударяла его… И…

— Он веками тренировал контроль, — с губ шпионки срывается горькая усмешка. — И сейчас, как он говорит, «умеет уговаривать Метку», только в эти моменты образуется что-то типа замкнутого круга: Метка подчиняется его воле и вытягивает изнегожизненные силы, а отсюда загибается земля — Видар пытается одновременно контролировать свою боль, жар Метки и расколы земли. Ему приходится самому причинять боль себе — потому что ярость в нём становится невыносимой. И вся проблема в том, что ради своих — он может поставить на кон собственную жизнь, что равняется жизни огромного количества альвов. Поэтому я злилась на тебя. Я понимала, что Видар очертя голову, не смотря по сторонам, бросится в огонь ради тебя.

Девушек окутывает плотная тишина. Спустя несколько очередных манипуляций Изи с рыжими кудрями, Эсфирь всё же находит в себе силы, чтобы произнести одно единственное предложение:

— Ты не права, Изекиль, он ничего не делает радименя.

— Ты сидишь в свадебном платье, — хмыкает Изи. — Совсем скоро ты станешь полноправной королевой Первой Тэрры. А ещё через несколько часов он склонит всех к огромной войне с Узурпаторами, чтобы спаститебяот них, и мимоходом захватить твоего старшего брата…

— Ему просто нужно, сохранить секрет своей Тэрры и не выпустить из лап Верховную. Пока все живут в неведении, а он обладает таким оружием — это делает его неуязвимым.

— Может быть и так… Доверять Видару — дело гиблое, но и я не слепая, — хмыкает Изекиль, укладывая последнюю лилию в волосы. — Ну, вот. Почти королева. Видар говорит, что официальная коронация состоится через неделю.

Эсфирь поднимает взгляд на отражение, с трудом сдерживая слёзную пелену. Брайтон бы с удовольствием провёл её к алтарю. Но вместо него это сделает Паскаль. Паскаль, который в принципе не умел сдерживаться на публике, ведя себя вызывающе. Прямо, как и она сама. Эффи ухмыляется. Да, Паскалю сейчас наверняка не легче. От таких выходов и пристального внимания к себе он давно отвык.

— Почти королева… через неделю, — повторяет Эсфирь, позволяя себе рассмеяться. — Как-будто анекдот.

— Анекдот впереди, когда ты выйдешь в зал. Сегодня он будет ломиться от гостей, включая ведьм.

— Безлунная ночь, — смеётся Эсфирь, покачивая головой из стороны в сторону.

— Видара хватит удар, когда он узнает, что закатил свадьбу вШабаш ведьм, — поддерживает смех Изекиль.

— Вы ему не сказали?

— Ну, Баш, конечно, попытался намекнуть… Но все мы знаем Видара — он и слушать не стал, страсть как хотел жениться, наверное. Так ладно, я пойду его проведаю, вдруг он узнал и его придётся откачивать.

— Изи, стой! — Эсфирь останавливает её у выхода. — Позволь мне извиниться за мой… за малварцев, — она аккуратно опускает взгляд на протез шпионки.

— Не нужно, — поджимает губы та, стараясь не потерять самообладания. — Я давно привыкла к нему, Видар сделал всё, чтобы он функционировал как вполне нормальная кисть. Да и он добавляет мне шарма. А, и кстати! — она назидательно поднимает пальчик вверх. — Видар просил передать, что если вдруг ты почувствуешь себя страсть, как не уютно на торжестве, то коснись пальцами правой рукой левой мочки уха. Увидимся!

— Как он мог передать, если он тебя не…

— Ага! — но Изекиль, не дослушав фразу, с озорным смехом скрывается за дверьми.

— Подсылал…

Эсфирь опускает голову, тихо посмеиваясь. Долбанный альв и его очаровательные Поверенные!

И странное чувство вдруг окутывает ведьму — будто она больше не обязана быть чужой, будто теперь она своя — часть страны, земли, королевства, столицы, замка… Поверенных, часть самого Видара.

Осознание того, что сегодняшняя ночь — Безлунная — служит ещё одной причиной для смешка. Традиционно в неё устраивался шабаш у ведьм: заклятия, танцы, песни, поклонения и подношения Верховной. А вокруг — непроходимый лес, яркие костры и нескончаемый смех.

Канун ночи она раньше проводила с Кванталианом. С бесом, что всё-таки предал её. Сегодняшняя ночь тоже предвещала объятия. Да только далеко не беса.

«Хотя, это с какой стороны посмотреть», — Эсфирь снова усмехается, поднимаясь с кресла.