Сгорбленная фигурка Мрака не сходила с тропки, а та вела кстрашной горе. Светлана всем сердцем жаждала, чтобы попалась развилка, чтобыстранник побрел куда угодно, только не к этому обиталищу горных колдунов, окоторых в стольном граде столько страшных рассказов!

Над домом-крепостью возникло свечение, вытянулось в узкийлуч и метнулось к страннику. Светлана ахнула, прижала кулачки к груди. Колдунысразу отбирают разум у всех замеченных путников, и те либо падают в пропасти,либо добредают до их крепости покорные как рабочий скот!

Луч ударил в Мрака с такой мощью, что за его спинойзасветился гранит, там взвилась и сгорела пыль. Он шел, уставившись перед собойневидящими глазами, губы шевелились. Светлана закусила губу, те начали дрожать,а зрение помутилось от слез. Похоже, он все еще выговаривает ее имя!

Над башнями крепости взвился сноп искр. С верхушки башниударил другой луч, лиловый. Мрак шел и в лиловом свете, губы его шептали ееимя.

Светлана остановившимися глазами смотрела как башняпостепенно вырастает, как навстречу Мраку выплыло оранжевое облако, охватилоего целиком. Все еще шел, волочил ноги, пошатывался, опирался на суковатуюпалку.

За сотню саженей от башни из-под земли, прямо из-под ног,выметнулся зеленый огонь. Мрак даже не ускорил шаг, и пламя осталось позади. Акогда подошел к воротам, из боковой дверцы выскочили стражи, схватили,повалили, истоптали ногами, связали и утащили по земле.

Последнее, что видела Светлана, были спины могучих стражей.Дверь захлопнулась, на каменных плитах двора остались пятна крови. Затем дворстал стремительно уменьшаться, появилась фигурка человека с луком с руках. Онпоспешно доставал стрелу из тулы, целился вверх.

Светлана без сил уронила руки. Волхв молчал, не двигался,стараясь был невидимым и неслышимым. За спиной Светланы прозвенел горестныйвскрик Кузи. Девочка заревела, Светлана слышала как простучали ее детскиебашмаки, громко хлопнула дверь. Светлана поспешно набросила на зеркалопокрывало.

Из коридора донесся мягкий укоряющий голос воеводы. Шагиудалились и стихли.

— Теперь он безумен? — спросила Светлана тихо.

Волхв старался не встречаться с нею взглядом:

— Царевна... Он уже был безумен. Колдуны не могли навредитьбольше.

— А что с ним теперь?

Волхв пожал плечами:

— Им нужны сильные работники. Поднимать мосты, защитныерешетки, поворачивать тайные стены... Там будут кормить, будет в тепле, у неготеперь защита от холода и снега. А к тяжелой работе привычен.

Движением руки отпустила его, а сама, оставшись водиночестве, вытерла злые слезы, выпрямилась. В очистившемся зеркале отразиласьочень красивая молодая женщина с чуть припухшими веками и распухшим покрасневшимкончиком носа. Глаза все еще блестели влажным.

Когда в ее покои пришел Иваш, она уже была строгой и чуточкунадменной, глаза смотрели ясно. Бледные щеки чуть подрумянила.

— Опять за ним смотрела? — спросил он с порога.

— Он все еще страдает, — ответила она мертво.

— Лесной человек, — заметил он с сочувствием. — Они тамслишком просты. Он не понимает, что ты — царская дочь. Ладно, пойдешь навстречу послов от царя Артании?

— Нет.

— Надо бы, — предостерег он. — Додон пьет, послов ужепринимает Кажан, а то и вовсе Руцкарь... Опомниться не успеем, как они ицарством завладеют! Додон хоть родной дядя!

Она молчала. Иваш встревожился: раньше царевна всегдапробуждалась, когда речь заходила о царстве, но жизнь во детинце научиламногому — хлопнул в ладони, в двери гурьбой повалили гусляры, скоморохи,ряженые девки с бубнами. Привели даже медведя на цепи, худого, с вытертойшерстью, покорные глаза закисли и слезились.

Иваш снова хлопнул в ладоши. Девки грянули в бубны, поплылив хороводе. Светлана тут же поморщилась от визгливых голосов, усердно громких,кивком отправила за дверь. А гусляры, уже изготовившись, разом опустили пальцына струны. Песню завели веселую, но вскоре даже без подсказки Иваша, толькопосматривая на царевну, незаметно перешли на песнь походную, суровую ипечальную, любимую в народе, но почти незнаемую во дворце.

Светлана слушала, и вдруг без всякой причины перед глазамивстала сгорбленная фигура, бредущая по горной дороге. И злой ветер треплетчерные как воронье крыло волосы, ливень хлещет, бьет градом...

Песняры по ее жесту замолкли, лишь кобзарь еще некотороевремя влюбленно перебирал струны, пока не вздрогнул от внезапно наступившейтишины.

— А? Что?

— Отдыхайте, — велела Светлана сдавленным голосом. Оначувствовала на себе удивленные и непонимающие взоры, в раздражении повторила, —все свободны.

В комнате повисла напряженная тишина как перед грозой.Песняры вскочили и, спеша и толкаясь, выскочили в коридор. Светланазамедленными движениями сняла с шеи драгоценное ожерелье. Иваш едва дышал,смотрел выпученными глазами.

— Царевна... что-то случилось?

— Да.

Она бросила его на пол. Жемчужная нитка лопнула, жемчужиныраскатились по полу. Она пошла следом, наступила на ближайшую каблуком.Жемчужина с хрустом лопнула, рассыпалась в пыль. Иваш ахнул. Светлана со злымнаслаждением давила драгоценные камни, а когда остались только мелкие осколки,подошла к клетке с Жар-птицей.

— Царевна! — воскликнул Иваш в панике. — Вспомни, сколькорадости она тебе принесла... и приносит! И как сладко поет.

— Я не хочу радости, — ответила она мертвым голосом, — когдаему... очень нерадостно.

Он поднесла клетку к распахнутому окну, открыла дверцу.Жар-птица сперва робко выглядывала, недоверчиво косилась круглым глазом нацаревну. Наконец решилась, яркие перья прижались к телу. Она прыгнула вперед,растопырила крылья и вылетела в сад. Донеслась ликующая трель, мелькнулаярчайшая радуга крыльев, и чудесная птица исчезла в синеве.

Мрак не ощутил даже, что избили, сорвали котомку, поставилив сумрачной палате с высокими сводами посреди круга. Круг был очерчен в камне,там были выложены треугольники и хвостатые звезды.

Мрак слышал голоса, вялые и чужие, а сам продолжалнескончаемый разговор с нею, Настоящей, единственной настоящей женщиной, а всеостальные — бледные тени. Как и весь мир — лишь бледная тень от ее рук,поворота головы, взмаха ресниц...

Вокруг блистали молнии, сверкали огни, гремело, землякачалась под ногами. Он слышал испуганные крики, рев зверей, на него бросалисьдраконы, валились скалы, но он знал, что весь мир — ненастоящий, и когда всесмолкло, ничуть не удивился.