по пятам. Лес, кустарники и колючки постепенно отступали под их рьяным напором.

Ночью лес являл собой устрашающее зрелище. В отсветах пламени мелькали человеческие фигуры, развевались кабалахи, сверкали топоры, заступы, пилы, переваливались бульдозеры, трактора, сновали грузовые машины и тащились арбы.

Разбегались звери, и улетали птицы.

Треск огня, грохоты взрывов и глухие удары падающих деревьев поднимались к небу. Это жгли ветки, взрывали корневища, вывозили бревна.

Казалось, языки пламени лизали влажные облака.

Коча Коршия вспоминал свое лесное детство. Любовь к лесу привил ему старый лесничий Манча Шавдия. Лес он рубил с разбором — все больше больные деревья, о здоровых заботился, оленей и ланей никогда не убивал. Но то был другой лес, не чета этому, изъязвленному болотными испарениями и москитами.

Коча работал с увлечением и азартом. Он валил деревья, обрубал ветки, корчевал пни, в общем, трудился как заправский лесоруб, вызывая почтительное восхищение опытных корчевщиков, только этим и занимавшихся всю свою жизнь. Не каждый из них поспевал за неистовым парторгом.

Одна только мысль не давала покоя Коче: звери, птицы и пресмыкающиеся убегали, улетали, уползали из объятого пламенем леса в соседние леса, но и здесь их ждали огненные смерчи. Ослепленные и напуганные огнем, они в панике метались по всему лесу и часто погибали в дыму и пожарищах. Истошные вопли, рыканье, стоны и крики сотрясали всю округу, заставляя сжиматься человеческие сердца...

А соревнование корчевщиков и драгеров набирало новую силу. Это было похоже на погоню, азартную, изматывающую, требующую полной отдачи физической и умственной энергии. День и ночь, недели и месяцы продолжалась эта гонка вдали от родных и близких, вдали от людей, живущих размеренной, нормальной жизнью.

Военные тучи собирались над страной, и это тоже придавало стройке особый темп и особую напряженность. Война могла сразу перечеркнуть все бессонные ночи, наполненные тяжелейшим трудом и неиссякаемой верой в близкую победу над болотами. Война могла разрушить все то, что с таким нечеловеческим напряжением и страстью было построено и возведено на гиблой земле, много раз становившейся жертвой человеческой злобы и безумия.

Васо Брегвадзе, изведавший на своем веку две войны, тревожился и переживал сильнее всех. Он-то уж знал, что несет война земле и людям. Стоило ему на мгновение представить, что станет со стройкой, начнись война, стоило подумать о незаконченных каналах, дорогах, мостах, дамбах, плотинах, дренажерах и коллекторах, стоило увидеть перед глазами лица людей, жестоко обманутых в своих сокровенных ожиданиях, и сон как рукой снимало. Неужели болота опять восторжествуют на этой многострадальной земле? Неужели стылая и мутная вода смоет дамбы, развезет дороги и разрушит каналы? Но самым страшным было то, что эти люди, привыкшие к созидательному, доброму труду, забросят лопаты, топоры, пилы и возьмут в руки винтовки, автоматы и штыки; из кабин тракторов, экскаваторов и бульдозеров пересядут в танки, броневики и самолеты, чтобы уничтожить врага или самим погибнуть в смертельной схватке с ним.

Эти горькие мысли не давали покоя старому инженеру ни в тишине ночи, ни в шуме дня, ни во время краткого отдыха, ни во время долгих и тяжелых трудов. Он стал внимательней и заботливей к людям, но требовательность, которой он славился на стройке, стала от этого ничуть не меньше. Он по-прежнему не давал спуску и покоя ни себе, ни другим, и скорейшее завершение стройки казалось ему еще более важным и нужным делом, нежели раньше...

От частых дождей вода в каналах все прибывала. Особенно тяжело стало работать на главном канале. Учин экскаватор одолевал последний отрезок трассы. Именно Уча и должен был довести канал до Кулеви.

На этом отрезке уровень суши был так низок, что оказался ниже уровня моря. Поэтому вода в канале стояла высоко, и со временем работать здесь стало совершенно невозможно.

Васо Брегвадзе решил делать на канале запруды и перемычки. Но как и из чего? Из досок? Но на это потребуется много времени, материалов и рабочей силы. Стоит экскаватору продвинуться вперед, и перемычку надо возводить заново.

Выход из создавшегося положения предложил Уча: а что, если часть грунта сбросить с ковша не на берег, а в канал же, позади экскаватора. Вот вам перемычка, и никаких дополнительных затрат. А когда пора дождей закончится, эту землю придется из канала вынуть, но это пустяки по сравнению с другими решениями...

Лунный свет заливал всю комнату.

Они лежали в постели, но не спали. Луна в окружении хоровода мерцающих звезд стояла высоко в небе, призрачно освещая их задумчивые лица. Они лежали навзничь, и сон не шел к ним.

В доме все спали. Не спали лишь мужчина и женщина. Тишину ночи и их молчание нарушало бормотание моря. Впрочем, нет, не нарушало. Они давно привыкли к голосу моря. Море было в двух шагах от дома. Бормотание моря было монотонным и завораживающим. В окно проникал запах моря и жаркой ночи. И к этому запаху они привыкли давно.

Женщина слегка вздрогнула и испугалась, словно кто-то толкнул ее. Никогда еще она не чувствовала такого толчка. Это был необыкновенный толчок. Затаив дыхание женщина ждала нового толчка. Ей так хотелось, чтобы толчок повторился. Испуг на ее лице сменился улыбкой. Никогда еще не улыбалась она так счастливо.

Луна осветила ее улыбку.

Мужчина лежал хмурый и задумчивый. Никогда еще не был он таким хмурым. Никогда еще не были так тягостны его думы.

Луна освещала улыбающееся и счастливое лицо. Луна освещала хмурое и задумчивое лицо.

Женщина осторожно взяла мужчину за руку.

Мужчина не пошевелился. Лежал хмурый и задумчивый.

Женщина взяла сильную руку мужчины и положила ее себе на живот.

Луна освещала обе руки — мужскую и женскую. Мужчина лежал хмурый. Женщина лежала счастливая... Ладонь мужчины лежала на животе женщины. Ладонь женщины лежала на ладони мужчины.

За окном вздыхало море.

В окно проникал запах моря и душной ночи.

Мужчина и женщина не чувствовали жары и не ощущали запаха моря.

Луна стояла высоко в окружении хоровода звезд.

Звезды мерцали, луна ослепительно сияла, освещая лица мужчины и женщины.

Так и лежали мужчина и женщина.

Женщина улыбалась в предчувствии нового толчка.

Мужчина лежал хмурый и задумчивый.

Потом мужчина ладонью почувствовал толчок в животе женщины. Он никогда еще не чувствовал такого толчка. И мужчина вздрогнул, испугался. Затем морщины на