class="p1">— Дел у нас невпроворот. Война, по всему видать, закончится не скоро, а для затяжной войны многое нужно: провиант, оружие, новые стройки, новые заводы и фабрики.

— Какие из нас оружейники, Тариел, — сказал Васо, — и что за новые стройки могут быть в такое время?

— Надо строить аэродромы и противотанковые сооружения. Правда, в оружии мы немногое смыслим, зато в земляных работах и в строительстве кое-что понимаем, не так ли?

Васо Брегвадзе выжидательно посмотрел на Тариела.

— И что же?

— Надо нам землей заняться!

— Это какой же землей?

— А той, которую мы уже осушили: коратской, чаладидской, патарапотийской. Посадим кукурузу, лобио, сою, разведем скот. Где ты еще такие пастбища отыщешь?

— Неплохая мысль, Тариел, — обрадовался Васо и повернулся к Тариелу. — Мысль-то неплохая, но кто будет на земле работать да еще за скотиной ухаживать? И где раздобыть эту самую скотину?

— Купим у хозяйств, в которых туго с пастбищами.

— Хорошо, но кто будет пасти и выхаживать скот? Мы с тобой, что ли?

— Почему же это мы с тобой...

— А кто же, кто?

— Этим займутся совхозы и колхозы.

— Откуда ты возьмешь совхоз?

— Создадим на осушенных землях.

— И кто будет работать в этом совхозе?

— Мы с тобой, — сказал Тариел и недовольно поморщился. От Васо не укрылось выражение его лица.

— И мы вдвоем вырастим кукурузу, сою, лобио, выходим скот?

— Ну заладил: «мы с тобой» да «мы с тобой». Все, кто остался, будут работать. Старики, женщины, и если возникнет нужда, то и дети. Скоро к нам станут прибывать беженцы из Белоруссии и Украины. Мы должны приютить этих людей. Вот тебе и еще работники.

— Это ты хорошо придумал, Тариел. Беженцы будут работать за двоих, чтобы только отомстить врагу, да и наши от них не отстанут.

— И мы ведь работали для того, чтобы отомстить нашему врагу — болоту. Если бы не эта злость, не видать нам нашу землю осушенной.

— Но ведь сборные каналы массивов, коллекторы, дренажеры забиты илом, оползнями. Надо очистить русла, укрепить стенки. Кто сделает это? — задумчиво спросил Васо.

— Управление системы — вот кто!

— Кто там остался? Начальника управления Давида Кикнадзе еще до начала войны призвали в армию.

— Вот ты и возглавишь управление системы. Лучшую кандидатуру нам не найти, — сказал Тариел. — Я на днях согласую этот вопрос с Наркомводхозом. Надо безотлагательно заняться расчисткой каналов, с тем, чтобы уже весной приступить к севу. Эх, не знали мы настоящую цену соображениям Андро! А ведь он когда еще предлагал осваивать уже осушенные земли параллельно со строительством. А мы все ждали окончания прокладки главного канала... Что же теперь поделаешь, все мы задним умом крепки.

— Вот именно. То, что сделал Андро за свою короткую жизнь, с лихвой бы хватило многим людям на всю жизнь. — Васо в сильном волнении снял очки и принялся тщательно протирать их, потом снова надел и, отвернувшись от Тариела, облокотился на перила. — Я убежден, что если бы Андро не арестовали, он бы и сегодня был жив. Болезнь не смогла бы одолеть его до конца строительства.

— Он и сам был убежден в этом...

— Не мне тебя учить, Тариел, какую силу имеет над человеком вера, — продолжал Васо прерванную репликой Тариела мысль. — Сколько существует примеров, когда человек благодаря вере и силе духа побеждал, казалось бы, в самых безнадежных ситуациях.

Начальник управления вдруг вспомнил свою беседу с Важей Джапаридзе в тот самый день, когда арестовали Андро.

— Да, Васо, вера большая сила, поразительная сила. Вера движет человеком и его делом. Если бы не вера в величие нашего дела, мы бы ничего вообще не добились.

Редкие прохожие с изумлением глядели на некогда самых занятых людей в городе, праздно стоявших теперь на мосту и созерцавших спокойное течение реки.

Они медленно одолели высокую и крутую лестницу управления. Во всем здании стояла такая тишина, словно люди навсегда покинули его.

Все двери были закрыты, лишь дверь приемной начальника управления была распахнута настежь. Секретарша сидела на своем месте, бесцельно уставясь в бумагу, лежавшую перед ней. Она еще вчера должна была перепечатать списки сменщиков на экскаваторах и разослать их по всем конторам. А сегодня она проводила на фронт двух братьев...

Когда Тариел и Васо вошли в приемную, секретарша встала и открыла дверь кабинета. Она старательно прятала лицо, чтобы начальник управления не увидел ее покрасневших глаз и распухших век. Как только состав покинул перрон, Кетино поспешила в управление, чтобы поплакать и отвести душу в одиночестве. Дома плакать она не могла, чтобы не растравлять душу своей больной матери.

— Иди-ка ты домой, Кетино, — предложил Тариел. — Присмотри за матерью. Сегодня нам не до работы.

Только войдя в кабинет и усевшись в кресла, почувствовали старики, насколько они устали за этот страшный день.

Кетино домой не пошла. Тариел Карда слышал, как она села за машинку и с несвойственными ей остановками глухо стала выбивать нестройную дробь. «Наверное, печатает списки сменщиков... Кому они нужны теперь?» — горько улыбнулся Тариел и потянулся за папиросами.

— Не надо курить, Тариел, — сказал Васо Брегвадзе…

———

Примечания

1

Ода — деревянный дом.

2

Очокочи — леший.