2

Жилин аж извертелся весь, опасаясь, что пурпуры опередят его, займут Климатическую станцию и помешают успеху операции «Еры». Но нет, Локи и его команда не обращали внимания на недостроенные сооружения, загромоздившие дальний край лавового поля. И зря.

Без перерывов и перекуров, держась на сухпайках и таблетках спорами на, метеотехники достраивали станцию, готовили климатизаторы к решающей битве. С нижних горизонтов доносилось тяжкое гудение мезонного реактора, гоняемого на холостых режимах, глухо свистели погодные модуляторы. Призывалась в ополчение атмосфера, мобилизовалась стихия… Жилин нервно потер ладони, словно копируя Йенсена, и обругал себя за «псих». Спокойствие, только спокойствие, как говаривал Карлсон, который живет на крыше… Да какое тут, к черту, спокойствие может быть! Если акция сорвется, «Еры» можно переименовывать в «Хер»!

Главный киберинженер, он же командир ополчения, он же руководитель-исполнитель операции, поднялся на самый верх девяностометровой наблюдательной башни, где был устроен центральный пост управления. За рядами пультов сидели напряженные и непривычно сосредоточенные добровольцы-метеотехники, обмениваясь быстрыми, четкими фразами:

— Адвекция увеличивается… Половина тяги по вектору.

— Давление шестьдесят миллибар! Семьдесят миллибар! В центре — двадцать пять!

— Пошел циклогенез! Адиабатическое охлаждение — норма!

Жилин подошел к прозрачному колпаку, прикрывавшему ЦПУ, и посмотрел на мутный горизонт, где взблескивали купола «Большого Сырта». Набрякшие багровые тучи проседали над городом-портом и вступали в кружение, но заметить, как вокруг атмосферного завода сгущаются газовые макромассы, как растет давление над долинами и каньонами, кратерами и пустынями, было нельзя. Пока лишь большой контрольный экран отражал грузное вращение атмосферы против часовой стрелки — было видно, как теплый фронт вытягивается в длинный язык и вклинивается в холодную область.

Глеб чувствовал себя полководцем, следящим с холма за ходом сражения, только не армии вел он в бой, а ветра. Ветра поднимали бурю над Сыртом. С просторов Япигии, Аэрии, Изиды стягивались сюда газовые течения, выжимали ничтожную влагу, складывались и множились, возводили давление в степень. Противник Жилина еще не углядел сгустившихся газовых масс, этой легкой дымки незримого гнета, выраженной в миллиметрах ртутного столба. Враг не чуял опасности от флюктуации давления над Сыртом, не замечал в реденькой атмосфере Марса последнего довода королей. Другие правила…

— Давление в центре сорок миллибар, в циклозоне — триста семьдесят пять миллибар! Фронт слабо возмущен…

— Увеличивается градиент давления. Формируется высотный центр, высота — пять с половиной километра.

— Ветер усиливается. Конвекция ниже нормы!

— Повышаю. Георгий Иваныч, поддайте энергии!

— Сейчас, сейчас! Третий и четвертый реакторы!

— Третий слушает!

— Здесь четвертый.

— Увеличить приток энергии в теплый сектор!

— Выходим на полную! Включаем пятый и шестой резервы!

Пол под ногами Жилина задрожал — это просыпались резервные мезонные реакторы. Шкалы на верхних пультах налились малиновым свечением, замелькали численные выражения мощностей.

— Термическая конвекция растет! Турбулентность ниже нормы!

— Циклон углубляется. Уровень конденсации — ниже нормы… да сойдет!

Метеотехники насылали бурю. Жилин прошелся вокруг ЦПУ, почти касаясь плечом панорамного окна. Климатическая станция внизу была не достроена и казалась полуразрушенной — выпирали титановые ребра, остатками чешуи блестели листы пластмассовой оболочки. Схожие с пирамидальными часовенками на Братском кладбище Севастополя, горбились погодные модуляторы Решетчатые параболоиды синоптических конденсаторов были развернуты на «Большой Сырт», все пять, и от них шел низкий, густой звон, словно пульсирующий набат царь-колоколов.

Жилин обошел шкаф распределителя и увидел Риту Иверневу. Девушка спала, свернувшись на круглом матрасике, ничего не слыша и не чувствуя. Умаялась.

Жилин оглядел ЦПУ и перевел глаза на Сырт за прозрачным колпаком.

Небесный ход почти не менялся — все также летели облака, красные пыльные, серые снежные. Все также мел песок по мальпаису и крутились «пыльные дьяволы». Глупая природа не понимала, что ей полагалось утихнуть перед грозой. Нет, не глупая, просто малопомнящая — за десятки миллионов лет великой суши немудрено и забыть, что такое гроза…

Жилин отвернулся от окна и поглядел на пульты. За главным сидел Колманов. За рабочими стояли, сидели, подпрыгивали помощники — уж где-где, а на Центральном посту предгрозовое напряжение ощущалось всей кожей, всем екающим нутром. Глеб сместил взгляд. На экране теплый и холодный фронты наложились один на другой.

— Прошло окклюдирование, — отрывисто доложил Тимка Морган.

— Фронт окклюзии сформирован, — прозвенела Флоранс Барон, имевшая одни «десятки» и «девятки» за лабораторные работы по теоретической синоптике.

— Циклоническая циркуляция — норма! Инверсия погашена!

— Давление — четыреста! В центре — тридцать! Падает! Двадцать девять уже!

— Ребята и девчата! — воззвал Колманов. — Глядите в оба и не мигайте! Следите, чтоб энергия распределялась по фронтальному разделу, чтоб точно по линии шквалов! Держите конвекцию!

— Держим, держим!

— А мы ее и не отпускали… Георгий Иваныч! Пошла стадия кумулюс!

— Ага, вижу;

Жилин приставил к глазам стереотелескоп. Над куполами Сырта вставали плотные, вытянутые по вертикали облака. Конвективные течения поднимали газы, те охлаждались, и реденькие облачка густели и росли, теряя прозрачность. Пробившееся Солнце осветило куполообразные вершины кумулюсов — белые по контрасту с плоскими темными основаниями, процарапанные полосами падения. Кристаллы льда в полосах таяли, проливаясь дождем, и тут же испарялись, не достигая грунта.

Блестящие купола «Большого Сырта» угрюмели, попадая в тень. Чудилось, они прогибались под массой грозовых облаков. А под самими черными тучами, на перекрестке ветров — техкупол. Вся вражья сила — там, личный состав и флотилия. Смести их одним ударом — и можно разливать шампанское по случаю окончания операции «Еры»…

— Нагретые газы поднимаются выше уровня конденсации!

— Сходящие ветровые потоки усиливаются!

— Георгий Иваныч! Георгий Иваныч!

— Что, Тим?

— Стадия кумулонимбус!

— Вижу, вижу… Всем внимание! Приготовиться! Пошла зрелая стадия!

Набат конденсаторов не остывал, башня дрожала мелкой дрожью, атмосфера туманилась в линеечку, словно потоки туманного стекла неслись к Сырту, где распухали торовидные кумулонимбусы, кучево-дождевые облака. Темно-фиолетовые, почти черные, они медленно бурлили, ворочаясь жерновами над огромными колониальными колпаками и кругами фундаментов для новых куполов, где вразброс стояли и мокли десантные боты пурпуров. Вершины тучевых гор растекались, из «подбрюшья» били молнии и сеялся то ли снег, то ли град. Ветер неистовствовал.