прибавляли Батисту солидности и к тому же скрывали гнилые зубы. Он не спеша разглядывал Лисандра, прикидывая, изменила ли того работа в кузнице. Здоровяком не стал, но сил поднабрался. Крепкий, прямой, готовый к драке.

Тут Батист невольно вспомнил Флориана. Они втроем составляли единый треугольник, связанный непримиримой враждой. Теперь Флориан гнил на Белом острове, проявив мужество, о котором до сих вспоминали с уважением в казармах мушкетеров. Тощий и бледный архитекторский сынок взял на себя вину за преступление, которого, возможно, не совершал. В любом случае благородно бросился на помощь малютке Лаванде, так что многие считали его героем. Белый остров – наказание жуткое. Флориан пожертвовал собой, Флориан – рыцарь, Флориан – мученик. А Батист кто? Пустое место. Так и будет до скончания века нарезать круги по стене сырыми ночами за жалкую плату. Без перемен, всю жизнь. Сегодня впервые ему попалась крупная добыча. Как же поступить? Батист не знал. Зато знал другое: он сам себе до смерти надоел.

Батист приподнял кота, тот извивался и размахивал лапами как сумасшедший, стараясь вырваться. Батист немного робел, чувствовал одновременно головокружение, сладость и горечь. Есть такие горько-сладкие фрукты.

– Чего не отвечаешь, Лили, когда с тобой здороваются?

– Привет, Батист.

– Зачем рискуешь собственной шкурой и ловишь в крепости кота? Назови хоть одну вескую причину.

– Ой! – воскликнул вдруг товарищ Батиста. – Неужто тот самый Лисандр, глазам своим не верю! То-то колбасник обрадуется! Пошли, отведем его к шефу!

– Мы с ним давние приятели, – сообщил Батист. – Ведь так, Лили?

Он сунул кота Лисандру в лицо, и тот оцарапал мальчику подбородок. Лисандр и глазом не моргнул.

Батист усмехнулся, но про себя отдал должное его выдержке. В лучшем случае король поручит Лисандра колбаснику, а потом сошлет на Белый остров. В худшем сразу сбросит с мыса Забвения. И эта вершина треугольника по любому станет геройской, один Батист будет вечно прозябать среди ничтожеств. Невыносимо, несправедливо. Он ведь тоже способен на поступок. В нем есть благородство. Батист сам себе удивился, когда вдруг отдал кота Лисандру.

– Держи.

Лисандр прижал к себе буяна обеими руками, а тот неожиданно замурлыкал.

– Скоро следующий патруль подойдет, пошел вон, быстро!

Лисандр разинул рот от удивления.

– Не за что, Лили. Мотай отсюда.

– Мы не можем просто так его отпустить, – запротестовал тощий верзила.

Батист сгреб его огромной пухлой лапищей.

– Рот закрой. Я видел, как ты из кладовки шефа тырил всякое. Так что захлопни пасть. Тебе же лучше.

Даже благородный жест Батиста отдавал некоторым хамством. Привычный стиль общения мгновенно не изменишь.

– Вали, Лили, пока твоего котяру не порубили на колбасу!

Лисандр умчался. Батист смотрел ему вслед и посмеивался в усы. Поступок скромный, ни один бард не воспоет ему хвалу, да это и неважно: сегодня он собой доволен. Нет противного послевкусия. Груша, персик – доброкачественные фрукты.

Лисандр добежал до сторожки в парке и прислонился к стене. Свет, что пробивался сквозь кружевные занавески, рисовал на траве золотые цветы у него под ногами. Мальчик нерешительно протянул руку и тихонько постучал в раму. Окно приоткрылось.

– Кто там?.. – робко спросила Элизабет.

– Это я, Лисандр.

Элизабет вытянула шею, стараясь рассмотреть его в темноте.

– Ли… Неужели?.. Входи скорей, не то тебя…

– Меня уже ловили, – прошептал Лисандр, прижимаясь к стене.

Он ни за что не хотел выходить на свет, стоять перед дверью на просторной лужайке посреди сада. Один раз ему повезло, в другой повезет едва ли. Элизабет все поняла и погасила свечу. Лисандр протянул ей кота.

– О-о-о! – воскликнула она, качая его, как младенца. – О-О-О!

– Тише, тише! Не так громко.

– Какой славный! Какой милый! Но откуда он взялся? С чего вдруг?

– Это подарок.

– Неужели от…

Элизабет нахмурила прекрасные брови и закусила губу. Лисандр молчал, и она сама догадалась:

– От Гийома. Так? Ты его видел? Он жив. Ты его нашел? Где он? Он…

Вопросы следовали один за другим, Элизабет задала бы их сотню, но Лисандр перебил ее:

– Он скучает по тебе, Элизабет. Вот просил передать кота.

Она закусила губу сильней. Поняла глубинный смысл подарка. Ей хотелось узнать больше, гораздо больше, а главное, чтобы Лисандр проводил ее к мужу. Но послание ясное: Гийом с аллергией на кошачью шерсть никогда не вернется. Никогда.

– Спасибо, – Элизабет залилась слезами. – Ты ведь его увидишь, Лисандр? Скажи ему… Скажи, что я буду обращаться с его котом, с моим котом… С нашим котом как с принцем. Скажи, что я…

Элизабет заплакала горше и уткнулась в кота.

– Я скажу.

Мальчик спешил. Очередной патруль прошел мимо, не услышав их. Если Лисандру суждено сломать шею на скалистом спуске, он должен поторопиться и сломать ее до прихода следующего патруля. Лисандр отступил в темноту.

– Погоди, погоди! Спускаться там гораздо опаснее, чем подниматься. Лучше влезай в окно!

Лисандр послушно вернулся. Он и сам подумал, когда карабкался по скале: «На обратном пути все кости переломаю!» Элизабет опустила кота на пол и протянула мальчику обе руки. Бледные, прохладные, слишком слабые, чтобы втянуть его внутрь. Но Лисандр все-таки вскарабкался. Запачкал стену, любовно выбеленную Гийомом, плюхнулся в раковину и оборвал половину кружевной занавески.

– Здесь тебе ничего не грозит, – успокоила его Элизабет и закрыла ставни.

Подарок Гийома, счастливый и важный, как истинный принц, прошествовал к очагу и стал вылизывать шерстку.

– Ты голоден, Лисандр?

– Всегда.

– Подожди.

Пока Элизабет искала еду – сама она почти ничего не ела, – Лисандр уселся в одно из кресел-близнецов, предназначенных для родственных душ, которым не суждено быть вместе. В этом доме, как в логове капитана, тоску можно пощупать руками, каждая вещь горевала о разлученных. Мальчик заглянул в открытую книгу, скучнейший бортовой журнал безвестного марсового во время самого будничного плавания без единого приключения. Элизабет вернулась с хлебом, сыром и копченой селедкой. Кот тут же перестал мыться, потребовал самый вкусный кусок и немедленно получил его.

– Переночуй у меня.

– А дальше что? – спросил Лисандр с набитым ртом.

– Постараемся тебя переправить. Скажи… Ты пришел исключительно ради кота?

– М-да.

Лисандр жадно глотал, даже не пережевывал пищу.

– Спасибо, Лисандр, спасибо тебе большое. Он дымчатый, совсем как Гийом. Точь-в-точь как он.

– Потому я его и выбрал.

– Знаешь, как я его назову?

– Капитаном, наверное.

– Ты умеешь читать мысли?

– Нет, это же логично. А сыр еще есть?

Лисандр опустошил все запасы Элизабет и не стал возражать, когда его уложили в супружеской спальне.

Элизабет часто читала до утра, поэтому охотно осталась в кресле. Лисандр укрылся периной, набитой гусиным пухом, положил голову на мягкую подушку и мгновенно заснул, не успев подумать о том, что нежился в постели Гийома, в то время как капитан ворочался на лежанке из коровьего навоза.

64

В мягкой уютной постели Лисандру слаще спалось, и сны приходили яркие. Приснилось, будто дедушка подарил ему вьюрка, завернутого в ветхое полотенце. Лисандр не видел птенчика, только чувствовал, как тот трепыхается. Крошечный, живой, теплый. Вьюрок пытался выбраться на воздух, но мальчик крепко прижимал к себе полотенце.