АА залюбовалась сложенным из бумаги корабликом. А потом жестом поманила Чэн Синь в ванную. Карманным ножом она отрезала от кусочка мыла маленький уголок, затем проковыряла в корме лодочки крохотное отверстие и сунула в него мыло. Таинственно улыбнувшись, АА опустила бумажный кораблик на спокойную водную поверхность, и…

…кораблик поплыл сам собой от одного края ванны к другому.

Чэн Синь мгновенно все поняла. Мыло, растворяясь, уменьшало поверхностное натяжение воды за кормой лодочки. Но поверхностное натяжение перед ней оставалось неизменным, и это заставляло ее двигаться вперед.

Словно разряд молнии пронзил Чэн Синь. В ее воображении спокойная поверхность воды в ванне сменилась чернотой космоса, и белый бумажный кораблик скользил в этом бескрайнем море со скоростью света…

Но тут Чэн Синь вспомнила кое о чем еще: о безопасности Тяньмина.

Натянутая струна ее мысли тут же прекратила вибрировать, как будто заглушенная невидимой рукой. Чэн Синь заставила себя не смотреть на лодочку, всем своим видом стараясь показать, как все это скучно и неинтересно. Кораблик в этот момент остановился, уткнувшись в противоположную стенку ванны. Чэн Синь вынула его из воды, отряхнула и положила на полочку. Ее так и подмывало разорвать его, а клочки смыть в унитаз, но она удержалась – такая реакция могла бы показаться чрезмерной, а значит, подозрительной. Однако лучше больше не спускать кораблик на воду.

Опасность!

Хотя Чэн Синь склонялась к мысли, что в Солнечной системе больше не осталось софонов, лучше проявлять осторожность.

Они с АА обменялись взглядами и увидели в глазах друг друга одно и то же: воодушевление, пляшущие искры озарения. Чэн Синь отвела взор.

– Нет у меня времени на твои глупости. Хотела пену – вот тебе пена. – С этими словами она вышла из ванной.

АА последовала за ней. Подруги налили себе по бокалу вина и принялись болтать о том о сем. Сначала обсудили перспективы концерна «Гало» в проекте космических убежищ. Затем припомнили, как учились в колледже в разные временны́е эпохи. Потом поговорили о нынешней жизни. АА спросила, почему Чэн Синь после стольких лет в новом времени не найдет себе мужчину по душе, на что та ответила, что ей пока не до того. И тут же упрекнула подругу в том, что она встречается с целой кучей мужчин одновременно. Нет, конечно, АА может приводить к ней в гости своих бойфрендов, но лучше только одного зараз. Они также обсудили моду и вкусы в одежде у женщин времен их юности, их сходство и различия…

Язык был лишь средством, выражавшим охватившее их волнение. Ни одна не отваживалась закрыть рот, как будто молчание притушило бы их сокровенную радость. Наконец, когда в разговоре настала естественная пауза, на которую возможный шпион не обратил бы внимания, Чэн Синь проронила:

– Складки, изгибы…

Глаза же ее говорили: «Искривление пространства!»

АА кивнула. Ее глаза ответили: «Двигатель, искривляющий пространство!»

Отрывок из «Прошлого вне времени»

Двигатель, искривляющий пространство

Пространство не плоское. Оно искривляется. Если представить себе Вселенную как огромную тонкую мембрану, то она походила бы формой на чашу. А вся мембрана в целом, возможно, даже замкнулась бы в пузырь. И хотя на ограниченном участке мембрана выглядела бы плоскостью, пространству абсолютно повсюду присуща кривизна.

В Общую Эру возникло немало смелых идей относительно космических полетов. Одна из них – свертывание пространства. Предлагалось увеличить существующую кривизну пространства, а затем сложить его как бумажный лист, так чтобы две точки, разделенные десятками миллионов световых лет, соприкоснулись. Строго говоря, речь не о космическом путешествии, а о «подтягивании пространства». Вместо того чтобы лететь из пункта А в пункт Б, предлагалось, изгибая пространство, приближать пункт Б к пункту А.

Претворить в жизнь такую идею мог только Господь, а если принять в расчет ограничения, накладываемые фундаментальной теорией, то, возможно, и он не мог.

Позже появились более умеренные и взвешенные предложения по использованию кривизны пространства для навигации. Предположим, корабль каким-то образом сумеет разгладить пространство позади себя и уменьшить его кривизну – тогда он пойдет в ту сторону, где кривизна больше, то есть вперед. В этом и заключалась идея двигателя, искривляющего пространство.

В отличие от «свертывания», искривляющий двигатель не способен доставить космический аппарат из одной точки в другую мгновенно, зато сможет разогнать корабль почти до скорости света.

До тех пор пока послание Юнь Тяньмина не истолковали правильно, такой двигатель оставался всего лишь одним из сотен несбыточных прожектов. Возможен ли полет со скоростью света как теоретически, так и на практике – этого не знал никто.

Ликующая АА сказала Чэн Синь:

– До Эры Устрашения народ очень любил одежду с двигающимися картинками. Каждый сиял и переливался, как рождественская елка. А сейчас так одеваются только детишки. Классика снова в моде.

Но взгляд ее внезапно опечалившихся глаз говорил нечто совсем другое: «Отличная интерпретация, но наверняка-то мы не знаем и подтверждения никогда не получим».

Чэн Синь ответила:

– Меня больше всего удивляет, что больше нет понятий «драгоценный металл» и «драгоценный камень». Золото теперь самый обычный материал, а вот эти бокалы сделаны из алмаза… Ты знаешь, что там… то есть в том времени, откуда я родом, крохотный бриллиантик – вот такусенький! – для большинства девушек был недостижимой мечтой?

Глаза же ее говорили: «Нет, АА, на этот раз все иначе. Мы знаем точно».

– Ну ладно, зато алюминий тогда стоил дешево. А ведь до изобретения электролиза он тоже считался драгоценным металлом. Я даже слышала, что у какого-то монарха корона была из алюминия[42].

«Знаем точно? Откуда?»

У Чэн Синь не получалось высказать все одними глазами. КРИ как-то предложил встроить в ее квартиру софонозащитную камеру. От множества громко гудящих приборов не было бы никакого покоя, поэтому она отказалась. А сейчас пожалела.