– Да, но оба места находятся в Норвегии!

– Случайность, только и всего.

– Знаешь, это старинные названия. Их больше не употребляют, и обычным норвежцам они вряд ли знакомы. А я знаю их потому, что моя специальность – история Норвегии. Оба места находятся в провинции Нурланн.

– Солнышко, все равно это всего лишь случайное совпадение! Разбей эту цепочку слогов в любом другом месте и…

– Да послушай же! Тебе известно, что Хельсегген – так называется гора, а Москен – это крохотный островок Лофотенского архипелага?

– Нет, вообще-то неизвестно. Понимаешь, существует такой лингвистический феномен, когда слушатель, не знающий языка, почти подсознательно делит серию слогов на случайные группы. Вот и с тобой так же.

Работая на КРИ, Палермо не раз сталкивался с подобным явлением, поэтому не воспринял «открытие» своей девушки всерьез. Но ее следующие слова произвели переворот:

– Не веришь – ладно. Но вот что я тебе еще скажу: Хельсегген расположен на берегу моря. С его вершины можно увидеть Москен – это ближайший к Хельсеггену остров!

* * *

Два дня спустя Чэн Синь стояла на островке Москен и смотрела через пролив на скалистые утесы Хельсеггена. Скалы были черными, море под затянутым тучами небом тоже казалось черным, лишь у подножия скал виднелась белая полоса прибоя. Еще до поездки сюда Чэн Синь слышала, что, хотя места эти лежат за Северным полярным кругом, благодаря теплым морским течениям климат здесь относительно мягкий. И все равно холодный ветер с моря пронизывал ее до костей.

Крутые, скалистые Лофотенские острова, изрезанные ледниками, стояли 160-километровым барьером между Норвежским морем и глубоким проливом Вестфьорд. Стена архипелага отгораживала Скандинавию от Северного Ледовитого океана. Между островами проходили мощные, стремительные течения. В прошлом здесь жило немного народу, в основном рыбаки-сезонники, но сейчас, когда морепродукты по большей части производились на аквафермах, промысел в открытом море почти прекратился. Острова обезлюдели. Теперь они выглядели, возможно, так же, как во времена викингов.

Москен был всего лишь маленьким островком в архипелаге, а Хельсегген – ныне безымянной горой. Она утеряла былое название в конце Эры Кризиса[44].

Край света, безотрадная пустыня… И все же Чэн Синь взирала на них с умиротворенностью в душе. Еще совсем недавно она думала, что подошла к последнему рубежу, а сейчас у нее появилось множество причин, чтобы продолжать жить. В свинцовом небе над горизонтом вдруг приоткрылась узкая голубая полоска, и на несколько минут проглянуло солнце. Холодный пейзаж мгновенно преобразился. Чэн Синь вспомнилась фраза из сказки Тяньмина: «…будто художник осыпал свою картину пригоршней золотой пыли». Такой стала теперь ее жизнь: надежда посреди отчаяния, тепло в одеянии холода…

АА тоже приехала сюда. Здесь были также и несколько экспертов из КРИ, в том числе Би Юньфэн, Цао Бинь и лингвист Палермо.

Единственного обитателя Москена звали Джейсон. Старику было за восемьдесят, и происходил он из Общей Эры. Его квадратное лицо, изборожденное морщинами, напомнило Чэн Синь Фрейса. Когда Джейсона спросили, нет ли в окрестностях Москена и Хельсеггена чего-нибудь примечательного, тот указал на западную оконечность острова.

– Как не быть. Смотрите!

Все увидели белый маяк. Хотя был еще только ранний вечер, наверху башни уже ритмично мигал прожектор.

– А это для чего? – поинтересовалась АА.

– Ха! Ох уж эти детишки… – покачал головой Джейсон. – Это старинное навигационное устройство. В Общую Эру я проектировал маяки и бакены. Собственно говоря, многие маяки работали до самой Эры Кризиса, хотя сейчас их совсем не осталось. Вот я и построил один, чтобы детишки получили представление, что это такое.

Члены КРИ заинтересовались. При виде маяка они вспомнили о центробежном регуляторе для паровых двигателей – еще одном старинном, уже вышедшем из употребления техническом устройстве. Но скоро они поняли, что это не то, за чем они охотятся. Маяк был построен совсем недавно из современных строительных материалов, легких и прочных. Его возвели всего лишь за полмесяца. Джейсон также уверял, что раньше на Москене ничего подобного не существовало. Так что, даже судя просто по хронологии, к тайному посланию Тяньмина маяк не имел никакого отношения.

– А больше здесь в округе ничего примечательного нет? – спросил кто-то.

Джейсон обвел взглядом холодное небо и море и пожал плечами:

– Да что здесь может быть примечательного? Терпеть не могу эту унылую и противную дыру, но в другом месте мне строить не позволили.

Раз так, исследователи решили отправиться на Хельсегген и осмотреться там. Перед самой посадкой в вертолет АА вдруг загорелась идеей пойти к Москену на моторке Джейсона.

– Да пожалуйста, только волны вот разгулялись, детка, – сказал Джейсон. – Смотри, как бы тебя морская болезнь не разбила.

АА кивнула на горы по ту сторону пролива:

– Да ведь туда рукой подать!

Джейсон покачал головой.

– Прямо через пролив идти нельзя. Не сегодня. Придется делать большой круг.

– Почему?

– Из-за водоворота, конечно. Проглотит лодку, и поминай как звали.

Чэн Синь с коллегами переглянулись, а потом все как один уставились на Джейсона. Кто-то воскликнул:

– А говорили, что в округе нет ничего примечательного!

– Для нас, местных жителей, Москстраумен – штука обыденная. Это часть моря. Он там почти всегда.

– Где там?

– Да вон там! Его сейчас не видно, зато слышно.

Все затихли и действительно услышали глухой рокот – как если бы где-то вдалеке грохотали копытами тысячи лошадей.

Они могли бы отправиться исследовать достопримечательность на вертолете, но Чэн Синь захотела плыть на лодке. Идею одобрили. В моторке Джейсона, единственной на островке, могло безопасно разместиться пять-шесть человек. Чэн Синь, АА, Би Юньфэн, Цао Бинь и Палермо пошли к водовороту морем, остальные сели в вертолет.

Моторка отчалила от Москена и, подпрыгивая, понеслась по волнам. В открытом море холодный ветер задул сильнее, пассажиров беспрерывно обдавало фонтанами соленых брызг. В сгущающихся сумерках темно-серая поверхность моря казалась жуткой и таинственной. Рокот усилился, но громадного водоворота пока еще не было видно.

– А, вспомнил, вспомнил! – воскликнул Цао Бинь.

Чэн Синь тоже вспомнила. Раньше она думала, что Тяньмин узнал через софоны что-то новое об этом месте, но в действительности ответ был куда проще.