– А зачем нам вторая свинья?

– Фига ты самокритичная.

– Я тебя имела в виду.

Беззлобно так переругиваясь, они подошли к своему дому. Несмотря на сырость и холод, во дворе под грибком возле качелей сидели алкаши. Володька из их второго подъезда, Трофим Иваныч из первого и дед Валера из третьего. Они сверлили взглядами не вскрытую еще бутылку водки, а Володька тоскливо взывал:

– Са-аня-а, выходи буха-а-ать!..

Дядя Саня что-то не шел, и близнецы слегка забеспокоились. Эта дружная спаянная четверка всегда была вместе. Как мушкетеры, как черепашки-ниндзя, как охотники за привидениями. Они вчетвером тусовали, вчетвером бухали, вчетвером махались с алкашами из соседнего двора. Один за всех и все за одного.

Вместо дяди Сани из подъезда вышел управдом. Недовольно глянул на дворовых алкашей, еще недовольнее – на близнецов, и совсем уже офигеть как недовольно – на автомобиль, припаркованный у подъезда. Новенькую серую Audi A4.

Управдом не любил, когда парковались возле дома, потому что места там хоть и удобные, но всего несколько штук. Каждое закреплено за конкретным жильцом, причем вроде как на общем собрании, но эти собрания управдом проводил внезапно, заранее ничего не объявляя, поэтому приходили туда только те, кто нужно, и они между собой все там решали, но решение получалось как бы общее.

– Дети, а это чья машина? – спросил управдом у близнецов.

– Маркиза, маркиза, маркиза Карабаса!.. – дружно запели Денис и Полина.

Управдом побагровел, раздулся и гневно вспотел лысиной. Денис и Полина с интересом смотрели на его реакцию – а он сжал кулаки, топнул ногой и взвизгнул:

– Маленькие негодяи, я вас выселю в двадцать четыре часа!

Денис и Полина залились счастливым смехом, и это рассердило управдома еще сильнее. Впрочем, в сравнении с тем же Фурундароком он был просто надутым ничтожеством, так что бояться его близнецы точно не собирались.

Выселит он их в двадцать четыре часа, ага. Управдом уже раз сто им это обещал. Денис и Полина даже имени-отчества его не помнили, потому что в их головах он навеки прописался как «дядя Двадцать Четыре Часа».

Папа управдома терпеть не мог. Мама тоже. Его выбрали еще до того, как Померанцевы сюда переехали, и все пытались спровадить с должности, но он оказался прямо непотопляемым, а других желающих все равно не было. Хотя дела при нем шли с каждым годом хуже – в подъездах стало не продохнуть от рекламы, часть придомовой территории превратилась в платную парковку, а мусорный бокс передвинули вплотную под окна, из-за чего расплодились тараканы.

К тому же графа «на вознаграждение старшего по дому» в платежках каждый месяц подрастала. На чуть-чуть, на один или два рубля… но каждый месяц! Папа из-за этого страшно бесился и трижды уже с управдомом скандалил, но тот лишь разводил руками и ссылался на причуды компьютера в управляющей компании. Он, мол, так посчитал, ничего не поделаешь.

– Чья эта машина?! – возвысил голос управдом, пиная колесо.

Запиликала сигнализация, и на втором этаже тут же распахнулось окно, а оттуда выглянул Никаноров. Денис и Полина замерли в предвкушении – такого подарка судьбы они не ожидали. Денис достал из ранца яблоко, принялся рассеянно грызть.

Никанорова во дворе не любили даже сильнее, чем управдома. Он владел рестораном на другой стороне дома, и там раньше все время играла музыка до трех часов ночи. Спать было невозможно, особенно жителям нижних этажей. Потом жалоб стало слишком много, участковый зачастил в гости, да еще какие-то хулиганы повадились забрасывать окна тухлыми яйцами, так что музыку стали включать потише.

Но характер Никанорова от этого не улучшился. В сентябре, например, он сломал качели. Вот эти самые, рядом с которыми сидят сейчас алкаши. Там просто качалась его дочка с подружкой, и подружка чересчур перестаралась, раскачала сиденье так, что дочка испугалась, заплакала и попыталась спрыгнуть, но спрыгнула неудачно и сломала руку. То есть обидно, конечно, но никто же не виноват, не повезло просто.

Никаноров так не посчитал. Он, во-первых, ходил разбираться с подружкой своей дочери, долго скандалил с ее родителями и требовал компенсацию. А во-вторых, сломал качели. Просто перепилил одну из цепей ножовкой по металлу, так что сиденье теперь болтается и качаться нельзя.

Прямо среди бела дня перепилил. Еще и орал на весь двор, как резаный.

- [цензура] трогаешь, [цензура]?! – покрыл управдома матом Никаноров.

– Андрей Максимович, а это ваша машина, что ли?! – заморгал управдом, машинально пнув колесо еще разок.

– Ноги убрал быра!.. – чуть не вылез из окна Никаноров. – Я спущусь щас!

Денис и Полина уселись на лавочке, как раз свободной от бабок, и принялись следить за спектаклем. Битва управдома и Никанорова – это то, что они мечтали увидеть всю жизнь. И чтобы поэпичнее.

Поэпичнее не вышло. И вообще никак не вышло. Они совсем чуть-чуть поскандалили, а потом помирились. Никаноров скрылся в своей квартире, управдом пошел дальше искать, к чему придраться.

Зато из подъезда вышел Эдик, младший сын управдома. Услышал, наверное, что батя тут верещит, приперся на шум.

Денис и Полина встретили его без восторга. Эдика они не очень любили. Он был их лет, учился в пятом «А» и был маленькой копией своего отца. Везде искал выгоду, пусть самую мелкую, все время что-то у кого-то выпрашивал. Сам никогда ничем не делился, зато если можно что-то стрельнуть – то он всегда первый. Конфету, жвачку, в телефон поиграть.

Денис и Полина враждовали с ним со второго класса. У них тогда проходил конкурс детских рисунков, и они нарисовали веселого зайчика с морковкой. Очень хорошего. Близнецы вообще неплохо рисовали, причем парно – Денис намечал контуры, а Полина раскрашивала. Все, кто видел ту их картинку, уверенно заявляли, что они выиграют. В том числе бабушка – а ей нелегко угодить, вообще-то. Она тот еще критик.

Но они не выиграли. Выиграл Эдик и его рисунок «Поздравляем ветеранов с 9 мая!». Он был плохим, но он был конъюнктурным. Было неудобно отдавать победу всяким зайчикам, кошечкам и бегемотикам, когда тут такой вот благородный детский порыв.

А к тому же мама Эдика сунула учительнице коробку конфет.

И близнецы возненавидели это мерзкое продажное общество, этих ненасытных тварей, что упиваются разбитыми детскими надеждами. Они решили стать ангелами возмездия, защитниками всех угнетенных и обиженных. Решили помогать всем, кого обманули, подставили, обвели вокруг пальца.

Они начали с того, что сшили себе кривые маски Бэтмена, подстерегли Эдика по дороге из школы и закидали его грязью. А своего зайчика повесили в детской – и улыбался он как будто еще шире.

Провисел он там пару лет, а потом близнецы решили, что эта работа уже не отражает их нынешний творческий уровень, и убрали ее в альбом со старыми рисунками.