Только Рита подумала о Гавриле, как дверь распахнулась, и он без пальто и шапки выбежал на улицу. Не заметив Риту, мальчик помчался по дорожке.

– Гаврилка, ты куда? – крикнула Рита.

Мальчик обернулся, и улыбка мгновенно озарила его лицо. Глядя на его смешную рожицу и взъерошенные волосы, Рита тоже улыбнулась.

– Уф, а я испугался, что ты ушла, – сказал он и, застеснявшись своей откровенности, добавил: – Я подумал, что ты решила умереть.

– Чего?!!

– Ну, под машину хочешь броситься или в проруби утопиться.

– Глупости какие! Я не какая-то там истеричка. Я сильная! Я хочу жить. И я буду жить! И вот увидишь, я скоро буду хорошо жить! Мы с тобой скоро будем хорошо жить! Ты мне веришь?

– Ага. Сосиски я уже поел, теперь буду хорошо жить, – ухмыльнулся Гаврила.

– Это непорядочно с твоей стороны напоминать мне о вчерашней неудаче. Я очень рассчитывала на помощь близких, как я надеялась, людей. А оказалось, что им всем до меня нет никакого дела. Я теперь такая же одинокая, никому не нужная сирота, как и ты.

– Неправда, ты не одинокая. Ты мне нужна, – серьёзно сказал Гаврила. Но, чтобы не выглядеть слюнтяем перед девчонкой, добавил: – Мы же с тобой вместе будем в цирке выступать. Ты что, забыла?

Рита смутилась. Она действительно забыла про его мечту. Честно говоря, она и не собиралась становиться циркачкой, рассчитывая, что когда ей помогут отец или Женька и у них с Гаврилой наладится нормальная жизнь, эта затея отпадёт сама собой. Ведь им не нужно будет самим на хлеб зарабатывать.

– Пошли домой, а то ты простудишься, – Рита обняла мальчишку за плечи и повела его в котельную.

«Вот это да! Я уже невольно назвала этот подвал домом! Неужели теперь это ужасное место и будет моим домом?! Эх, придётся пока с этим смириться. Но надо что-то делать, чтобы выкарабкаться, уйти из этого убожества, нормально жить, где-то работать».

Гаврила стал одеваться.

– Ты куда? – спросила Рита.

– На вокзал. Попробую на Курском вокзале воровать.

– Воровать?! Нет. Воровать ты больше не будешь.

Гаврила посмотрел на неё как на идиотку.

– А что, лечь на пол и от голоду помирать?

– Мы с тобой будем честно на еду зарабатывать.

– Честно? Это как?

– Мы сейчас поедем на рынок и попробуем устроиться к какому-нибудь продавцу на работу. Будем ему помогать продукты подносить, продавать. Да мало ли там работы! К кому-нибудь да пристроимся.

– Не пристроимся. Ничего не получится, – категорично заявил мальчик.

– Нельзя так говорить! Надо верить, что всё у нас получится! Вот ты когда-нибудь пробовал не воровать, а честно деньги зарабатывать?

– Нет.

– Вот видишь, ты даже не пытался. А мы не будем обманывать и обворовывать людей. Мы будем честно трудиться! Ну что ты так на меня смотришь?

– Ничего не получится! – упрямо твердил Гаврила.

– Что ты за несносный мальчишка! Хватит мне настроение портить! Собирайся, пошли устраиваться на работу.

– Не, ты, если хочешь, иди на рынок, а я пойду на вокзал.

– Значит, так. Мы пойдём на рынок вместе! А если ты всё-таки пойдёшь опять воровать, то тогда я не буду с тобой репетировать. Будешь один по арене скакать! – пригрозила Рита.

На мальчишку эта угроза подействовала.

– Ладно, тогда так договоримся: мы сейчас пойдём вдвоём на рынок устраиваться на работу. Но если на рынке у нас ничего не получится, тогда мы вдвоём пойдём воровать на вокзал. Хорошо?

– Хорошо, – пришлось согласиться Рите.

– Честное коммунистическое, пойдёшь со мной воровать? – хитро прищурившись, допытывался Гаврилка.

– Честное коммунистическое, пойду с тобой воровать, – смеясь, поклялась Рита, – если не получится честно заработать деньги.

В выходной день на рынке было очень много народу. Женщины с сумками да авоськами сновали по рядам, прицениваясь и громко торгуясь с продавцами. Продавцы же отличались от покупателей более спокойным, степенным, граничащим с самодовольством видом. Некоторые, казалось, пришли сюда не для того, чтобы свой товар продать, а лишь чтобы народу показаться: дескать, поглядите, какова я: упитанная да румяная. Хорошо, значит, живу, сытно. А товар-то у меня какой! Да такого нигде не найдёте! Самой аж жалко такой товар в чужие руки отдавать. Сама бы всё съела! Ну вот только если вам и то, если очень попросите, отдам. Конечно, за соответствующее вознаграждение. Что, дорого?! Да вы что! Да такой товар на царский стол подать не стыдно. Да я ещё дёшево отдаю, исключительно потому, что вы мне приглянулись. Сразу видно, вы порядочная интеллигентная женщина. Я вам как интеллигентка интеллигентке даже на рублик уступлю. Что, не по карману? Чего-чего? В магазине дешевле? Ой, держите меня, люди добрые! Я сейчас падать буду. Со мной сейчас жуткий обморок с припадком будет! Она сказала, что в ихнем гастрономе такое же, но в два раза дешевле продают! Да у тебя, тётя, наверное, дальнозоркость слишком близорукая. Ты, наверное, слепая с детства. Убогонькая ты моя, да как же ты гнильё в своём сельмаге от качественного товара отличить не можешь? Да с моего товара сама Пикасса, если бы пришла сюда, натюрморт бы написала! Всё, тётя, иди отсюдова. Не порть мне настроению. Мне ещё с людями целый день культурно общаться. Чеши, чеши в свой сельмаг. И не лапай мой товар, я теперь тебе и по старой цене ни за что не продам… Что-что? Согласна взять на рубль дешевле? Ну что ж ты, красотуля, так долго мялась? Бери, бери, родная, не пожалеешь. Ещё и завтра за добавкой прибежишь…

Такие речи слышались сплошь и рядом.

Рита с Гаврилой ходили по рядам и голодными глазами смотрели на прилавки. Рите казалось, что если она сейчас хоть кусочек чего-нибудь не съест, то умрёт. Гаврила впереди неё шёл и нагло брал с прилавков «на пробу» мелкие фрукты. Продавцы, понимая, что этот оборванец ничего не купит, покрикивали на него. Но мальчишка не обращал на них внимания. Рита так не могла. Ей было стыдно. Она лишь спрашивала у продавцов, не нужны ли им помощники, и, услышав отрицательный ответ, шла дальше. Многие продавцы даже не утруждались отвечать этой замухрышке. Рита чувствовала себя как последняя попрошайка на улице. Она готова была бежать прочь от этого унижения. Но ей пришлось подавить в себе гордость и снова и снова спрашивать: «Вам не нужны помощники? Вы не возьмёте меня на работу?»

В овощных и молочных рядах работы им не нашлось. Они миновали мясные ряды, понимая, что тут им делать нечего, и подошли к рядам с соленьями. Что тут за запах! Пряный, с кислинкой. У Риты засосало в животе, неудержимо потекли слюни, она замучилась их сглатывать. Но и здесь их ждало разочарование. Когда они подошли к последней продавщице, у Риты на глазах засверкали слёзы.

Полная высокая женщина расфасовывала квашеную капусту из большого таза по пакетам. Даже не взглянув на Риту, она буркнула «нет» и продолжала докладывать капусту, следя за стрелкой весов. Рита завороженно смотрела на золотистые ломтики капусты вперемешку с оранжевой морковкой и рубиновыми бусинками клюквы. Она явно представила, как эта замечательная капустка хрустит у неё во рту.