Н. Тихонов, В. Инбер, Н. Янет, Л. Успенский, А. Крон, С. Вашенцев, Людмила Владимировна, Рита, Матюшина и др. Дали ток… Елка… Выручили привезенные посылки. Большой стол, «ужин», тосты, игры. С.К. сделала для гостей маски… Было по-настоящему хорошо, и очень в меру вина. Так и задумали. Да и где все это взять? Кстати, проблема отдыха и развлечений очень глубока. Надо вплетать в отдых больше изобретательности, художественной выдумки и т. д. До известной степени мне хотелось показать прилетевшему из Москвы гостю[100] бодрый, хороший дух писателей Ленинграда. Я выпил три рюмки из доставленной по воздуху Кроном бутылки шампанского…

Когда гадали, мой кораблик-орешек с горящей свечкой после круговых рейсов в большой вазе с водой, уткнулся в «Поездку». Мы все сидели на полу, и каждый наблюдал за своим блуждающим корабликом-орешком.

Тихонов шутил: «Совсем как в детстве…» Говорили о всякой всячине…

Тихонов подарил мне книгу 1766 года[101] — Петровские сводки о ходе войны со Швецией (тексты Петровского «Совинформбюро» — о Полтавской битве). Мы их читали вслух за ужином, при общем внимании… Пахнуло русской живой традицией. Замечательно точный подсчет трофеев и пленных. Отдельные фразы реляций блестящи по силе, красоте и гордой точности. Отличные гравюры-карты. Книга в редкой сохранности… Качество бумаги превосходное.

Проговорили до четырех часов утра.

…В этом разговоре было много верного, но я не разделяю пессимизма некоторых. Буду точен и откровенен. Еще в 1934–1935 годах я писал для «Правды», что нам надо заново перестроить сельские местности. Архаические деревянные избы и украинские мазанки надо менять. Нужна новая архитектура. Надо добывать камень, мостить шоссе, строить страды, создавать чистые, гигиеничные, красивые постройки. Восстанавливая страну, мы создадим красивые, здоровые края… У нас хватит сил!..

О наших потерях. Да, они огромны. Это — убитые и раненые… Это — увезенные в Германию на тяжелые работы. Это — военнопленные. Это — резкое ухудшение здоровья. Это — понижение рождаемости. Это — потеря многих ресурсов. Это — уничтожение ряда библиотечно-музейных фондов. Это — огромные разрушения в стране. Война требует усилий и жертв. Но наша воспроизводительная сила велика. Новые открытия, может быть, нам пока еще неведомые, двинут массы вперед. Передышка после войны будет!.. И никогда Америке не быть «господином» мира…

Говорили о Ленинграде, тепло, с удивительно любовным отношением. Город имеет запасы до июня. По кабелю пущен ток с Волховской ГЭС (это и позволило дать освещение в жилые дома). Если будет трасса по Ладоге — хлебный паек доведут в городе до 700 граммов.

Коснулись нашего спектакля. Его ставят в Москве… Спектакль заснят для первого номера нового журнала «Великая Отечественная война». Этот журнал будет типа журнала «СССР на стройке».

Великий разбор, суд истории, литературы придут после войны… Тогда многое будет вскрыто…

Лето 1941 года — благодушие, некоторое незнание войны («он, может быть, друг по договору…»), переоценка своих сил и т. д. И вот по этим, главным образом молодым (да и старым), людям и стукнул враг. Люди побежали, ошеломленные, с трагическим вопросом: «Что происходит? Где наша сила? Почему обезьяноподобный фашизм гонит на сотни километров, чуть не к Волге, самых передовых людей? В чем просчеты? Кто виноват?»

Это был хаотический, мучительный поток эмоций, переживаний, мыслей. Слабые сдавали, я видел много таких, но большинство, подавляющее большинство, выдержало. Эта выдержка, упорство, давняя русская привычка к бедам, передрягам, тяжелой жизни, революционная закалка — позволили нам устоять.

Вечер 22 декабря 1942 года. Полтора года войны…

Сыро, туманно… Хорошее настроение…

Уборка квартиры… Размышления… Елка, тишина — приятно, странно-хорошо… Убрал стол. Электрический свет — сквозь абажур. Мягкий — как свечи… Вчера говорили, что вся русская литература создана при свечах и керосиновых лампах; писали от руки. Машинка — это что-то постороннее, мертвящее, что ли… (Писать стихи на машинке просто противоестественно…)

Крон вчера говорил: «Ваши слова о необходимости писать максимально конденсированно — дошли… Я все искал — по-мхатовски — долгие разговоры, старопетербургский персонаж, монологи… А вдруг сегодня увидел — сжато, сразу — узлы конфликтов…» Ну, очень хорошо. Крон в становлении, литературно ищет, бродит, еще не нашел свой путь. Пусть ему будет хорошо, он способный писатель.

…Вечер… Удивительно хорошее самочувствие… Вот, казалось бы, блокада, чужой домик, но как тут все стало по-питерски родным, как напряженно мы здесь работаем. Сроднились с ним, с книгами, рисунками — со всем духом, историей домика… Он наш, писательский.

«В последний час». Армии Воронежского и Юго-Западного фронтов преследуют разбитого и отступающего в беспорядке противника… Выходят на донецко-ростовское направление. Пленных уже более 20 000, крупные трофеи.

23 декабря 1942 года.

Сыро, туманно…

В 2 часа дня по радио корреспонденция с фронта: наши тяжелые танки вышли на Воронежском и Юго-Западном фронтах на оперативный простор и несколькими колоннами идут на юг и юго-запад. Гвардейские дивизии закрепляют новый фронт, продвигаясь за танками. В освобождаемых местах восстанавливается советская власть.

Будем надеяться, что этот удар даст многое, что добьют огромное количество немецких войск на Сталинградском и Кавказском фронтах. Эти войска, в сущности, главная ударная сила Гитлера. Результаты могут быть чрезвычайными.

Пленные рассказывают:

«Вот новый анекдот в Германии. Какая разница между Гитлером и солнцем? Солнце всходит на востоке и заходит на западе. Гитлер взошел на Западе и заходит на Востоке…»

К полуночи — «В последний час». Наступление продолжается; наши части Воронежского и Юго-Западного фронтов прошли 115–155 километров. Пленных уже 36 000 человек. Крупные трофеи…

24 декабря 1942 года.

Верховный Совет утвердил медали за оборону Ленинграда, Одессы, Севастополя и Сталинграда. (Медаль носится на правой стороне груди.) На медали «За оборону Ленинграда» изображены: Адмиралтейство, красноармеец, моряк, рабочий и работница. Славно!

Послал А. Штейну письмо-отзыв на его рассказ «Что наша жизнь?» и свою новую книжку. Получил ответное письмо и его новую книжку с теплой надписью.

Мысли об итогах года. Намечено было больше, чем сделано… Союзники не поддержали нас так,