Эдди взвалил радиста на спину и медленно потащил вниз на шлюпочную палубу.

– Настырный ублюдок, – буркнул Спаркс.

Все четыре спасательные шлюпки уже уплыли, шлюпочная палуба опустела. Сквозь пелену проливного дождя Эдди увидел, что корма “Элизабет Симэн” погрузилась в море: из воды торчала лишь верхняя половина бизань-мачты, на корме поверх противоосколочного барьера ходили волны. С подветренного борта автоматически соскользнул со стойки понтонный плот и теперь болтался в воде возле палубы. Не спуская радиста со спины, хотя стальная ортопедическая подпорка била Эдди по пяткам, он кое-как доковылял по лестнице до главной палубы и стал бочком спускаться по другой лестнице, крутизной не уступавшей дорогам Сан-Франциско; главное – не навернуться на скользкой железной палубе. Он дотащил Спаркса до того места, где болтался на поверхности плот, за носовой фалинь подтянул плот поближе и наполовину скатил, наполовину перебросил Спаркса через планшир на лежавшую на плоту деревянную решетку. Когда Эдди уже прыгал через поручни вниз, на плот, сверху донесся шум, напоминавший раскаты грома: взятый на борт тяжеленный груз теперь катился вниз с торчавшей почти вертикально носовой палубы. Танки и джипы рвали крепежные цепи и, как валуны с горы, кубарем летели вниз, сметая боновые ограждения и мачты; перескочив через среднюю надстройку, они с маху грохались на корму, отчего во все стороны летели разнообразные железяки, и наконец плюхались в море. Эдди попытался перерезать фалинь, который удерживал плот возле судна: он был уверен, что могучий вал просто расплющит их со Спарксом о борт тонущего корабля. Но фалинь, увы, был свит из проволоки, и даже острейший нож Эдди не мог его перерезать. “Элизабет Симэн” скрежетала и содрогалась всеми стальными органами, а Эдди тем временем судорожно искал топорик, который непременно приторочен к каждому спасательному плоту. Наконец нашел, но пустить его в ход не успел: из стального нутра обреченного судна донесся страдальческий, первобытный, напоминавший рыгание вой, и корабль ушел под воду, утянув за собой плот. Эдди и Спаркс остались на поверхности. Эдди обхватил радиста и приготовился к неизбежному водовороту; ему сразу вспомнилось, как близ Рокавэй-Бич он когда-то из последних сил держал на поверхности моря двух мальчишек, и даже его тело отозвалось на это воспоминание.

– Вдохни и не выдыхай, – крикнул он Спарксу.

Но водоворота не случилось. На месте, где только что был корабль, вода вспузырилась и забурлила, отгоняя Эдди со Спарксом.

Эдди растерянно оглядывался, ища глазами спасательные шлюпки, но что разглядишь во тьме, когда с неба льет, а кругом высоченные валы? И вдруг он заметил небольшое скопление красных огоньков: спасательные жилеты! Возможно, это еще один плот, и на нем много матросов. Радист тщедушен и мал, как птичка; на нем даже куртки нет, не говоря уж о спасательном жилете. Обхватив рукой грудь Спаркса, Эдди лег на спину и стал бить ногами, чтобы двигаться в сторону огоньков. Корабль целиком ушел в глубину, и Эдди почувствовал, что вода под ними заходила ходуном. Поверхность покрылась масляной пленкой: он ощущал ее вкус, она лезла в глаза, в ноздри. Он бил ногами, подгребал ладонями и время от времени проверял, в том ли направлении движется. В конце концов, кто-то вытащил его, а с ним и Спаркса, которого Эдди все еще цепко придерживал рукой. Он растянулся на плоту, даже не удостоверившись, что Спаркс жив. Спустя какое-то время открыл глаза и увидел рядом канонера Боугза.

– Ты пловец что надо, – похвалил его Боугз.

Эдди вырвало прямо на деревянную решетку. Спаркса тоже вырвало – значит, и он выжил. Даже когда Эдди извергал из себя провонявшую машинным маслом рвотную массу в вонявшее тем же маслом море, голова его уже напряженно работала: Боугз с Фармингдейлом были в шлюпке номер три. Как он очутился на плоту? Неужели шлюпка номер три пошла ко дну? Плот состоял из одинаковых деревянных решеток, размером девять футов на двенадцать, между ними для плавучести были зажаты полые плоские цилиндры из тонкой стали. Эдди уцепился рукой за решетку и уже не выпускал ее. Валы были огромные, но благодаря пленке машинного масла, разлившейся по поверхности моря, они не обрушивались, как обычно бывает, и плот просто соскальзывал с них. Эдди то и дело поднимал голову, ища глазами “Элизабет Симэн”, но никаких признаков корабля не увидел. Всего тридцать минут назад там плыло судно, сваренное из семи тысяч тонн первосортной стали, с грузом, весившим девять тысяч тонн, и вот – ни впадины, ни даже пышной пены в память о волшебной красавице, на борту которой они обошли чуть ли не полмира.

Лежа рядом с Эдди, Боугз рассказал, что спасательную шлюпку номер три волной швырнуло о борт корабля и она разлетелась в щепки. До плота добрались все, кроме механика, получившего серьезные травмы: тот исчез в волнах.

– Очильски утонул? – встревоженно спросил Эдди.

Но канонер не знал имени погибшего, а Эдди не хотел верить, что Очильски погиб. Он живо представил себе, как механик третьего ранга держит бухту спасательного троса, по периметру опоясывающего плот, и отпускает язвительные шуточки насчет переделки, в которую они попали.

И тут заштормило всерьез: ураганный ветер пытался всосать в себя людей, словно остатки застрявшей в зубах еды.

При свете молний Эдди, точно азартный игрок, с тающей надеждой пересчитывал сотоварищей: четырежды семь – все тут, плюс он сам; итого двадцать девять. Плот взлетал на такие гигантские валы, что сердце всякий раз замирало: вдруг он соскользнет назад и перевернется, попутно расшвыряв людей и утопив Спаркса. Эдди привязал радиста своим поясом к деревяшкам. Впрочем, плот всякий раз ухитрялся соскользнуть с вершины водяной горы и рухнуть во впадину между валами, после чего снова взлетал вверх. Некоторое время спустя Эдди перестал считать сотоварищей и ступней попытался нащупать металлическую подпорку на ноге Спаркса. Рука радиста, которую он привязал к деревяшкам, была неподвижна и казалась окоченевшей, как у трупа. Сам Эдди уже не понимал, где верх, где низ. Порой его смаривал прерывистый, беспокойный сон. Время от времени вода начинала светиться: это поблескивал планктон. В первый раз Эдди наблюдал это явление много раньше, в Тихом океане. Теперь ему казалось, что свечение идет со дна: это “Элизабет Симэн” и сотни других кораблей, погибших за многие века, посылают сигналы из океанских глубин.

С наступлением утра над бурным безбрежным морем разлился тусклый свет. Шторм стал стихать. За ночь бесследно пропали главный кок, канонер, младший помощник механика, разносчик еды в столовой и матрос Пелемонде, вечно витавший в облаках любимец палубной команды. По-прежнему на месте Боугз, а также Фармингдейл, два курсанта мореходки и еще много разного народу: моряки береговой охраны, матросы второго класса, пожарные и радист Спаркс, которого Эдди привязал к плоту ремнем. Пью, старый морской волк, тоже не сплоховал. Железные люди в деревянных лодках. За редким исключением все довольно долго молчали, пытаясь смириться с потерей товарищей. Эдди мысленно попрощался с Очильски: на плоту его не было.

Самый высокий офицерский чин был у Фармингдейла; значит, ему и командовать, а Эдди станет его заместителем.