Другая фраза Фроша о том, что тенденция к психическим расстройствам наблюдается в основном у тех людей, кто испытывает определенные психологические проблемы в жизни, превратилась в утверждение, что любой, кто принимает наркотик, «уже психически ненормален или по крайней мере скоро станет таковым, во всяком случае, такая тенденция преобладает».

Но, несмотря на то, что статистические данные не подтверждают, что ЛСД сводит с ума, эта идея завладела общественным сознанием и держалась в нем до конца десятилетия. Не проходило и недели, чтобы в газетах не появилось новой любопытной статьи об изнасиловании, убийстве или суициде. Все статьи были анонимные, данные в них были непроверенные и достаточно странные. Сложно определить, когда именно сформировалось такое общественное мнение. Но можно начать отсчет с апреля 1966 года, когда в ФДА пригласили репортеров и предложили ознакомиться с их досье по ЛСД. Там, например, был рассказ психиатра, который трижды пробовал ЛСД и после этого начал страдать манией величия. Среди прочих его фантастических замыслов числился план проникнуть в «Сандоз» и захватить весь имеющийся запас ЛСД. В другом, более позднем варианте этой истории кто-то действительно засек его взламывающим лабораторию. Еще в одном рассказе говорилось о пятнадцатилетней девушке, которую профессор пригласил в выходные на ЛСД-вечеринку. После этого девушка стала вести себя очень странно, и родные упрятали ее в больницу. Она сбежала оттуда и попыталась заколоть мать ножом.

Лири на слушаниях в сенатской комиссии

Вслед за ФДА свои досье открыла перед репортерами и полиция. Результатом стало растущее в геометрической прогрессии негативное отношение к ЛСД. Здесь были и случаи «плохих путешествий», когда человек искренне верил, что под ЛСД превратился в апельсин и отказывался общаться с людьми, боясь, что его пустят на апельсиновый сок. Читая прессу Лос-Анджелеса, можно легко вообразить, что редкий день проходил без того, чтобы ЛСД не принес очередного несчастья, особенно Подросткам.

Однако за первые месяцы 1966 года в полицейских досье отмечено 543 случая задержания молодежи за наркотики. И только 4 из них связано с ЛСД.

Так откуда взялись все эти ужасные истории? Частично из-за полной невежественности прессы в проблемах психики.

Не счесть, сколько раз Сидней Коэн и его коллеги повторяли, что ненависть, толкающая на убийство, — редчайшее чувство в процессе психоделического опыта, скорее уж может возникнуть ненависть к себе, ведущая к суициду. Журналисты все равно упрямо ассоциировали ЛСД с ненавистью и диким бешенством. Вероятно, лающие и щиплющие траву подростки не годились в качестве стереотипного описания опасных психопатов.

Но и кроме невежественности здесь был еще один момент, частично связанный с журналистской этикой вообще, частично-с базовыми ценностями американской культуры.

Во время одного из слушаний в Конгрессе сенатор Абрахам Рибихофф заметил, что «только когда нечто превращается в сенсацию, приходится приступать к реформам. Иначе никак. Возьмем какую-нибудь серьезную проблему. О ней могут знать ученые, могут знать сенаторы. Но только когда пресса и телевидение обращают на нее внимание, следует предпринимать какие-то серьезные действия, потому что в таком случае возникает ощущение, что речь идет о проблеме, уже признанной всей странной, о чем-то общеизвестном».

На этот раз на повестке дня у страны оказался ЛСД. Пресса оседлала свой любимый конек опасных наркотиков. Стиль оставался таким же, какой использовал еще Гарри Эйнслинджер в тридцатых, в процессе кампании о «марихуановом безумии».

Эйнслинджер собирал множество страшных историй, которые периодически подбрасывал прессе. Одна из них начиналась так:

распростертое тело молодой девушки в неуклюжей позе лежало на тротуаре. Она выпрыгнула с пятого этажа своей чикагской квартиры. Все говорили, что это самоубийство, но на самом деле это было убийством. Убийцей был наркотик, который называют марихуаной.

Или другая статья:

Несколько лет назад все тот же наркотик вновь явился причиной очередного преступления. Молодой наркоман вырезал целую семью во Флориде. Он сказал, что любил покурить то, что его друзья называли «косячками».

Любопытно, но если вы замените некоторые слова и имена в историях антимарихуановой кампании тридцатых годов, вы получите точную копию тех рассказов весны 1966 года, в которых утверждалось, что «ЛСД сводит с ума».

Однако подтвержденных примеров того, что ЛСД провоцирует насилие, не имелось. Была только нашумевшая история, когда в конце апреля житель Нью-Йорка Стефен Кесслер нанес теще десяток ударов кухонным ножом. Когда его пришла арестовывать полиция, Кесслер сказал: «Ребята, я принял ЛСД и на три дня улетел. Я что, убил жену? Изнасиловал кого-нибудь? Что вообще было?»

Кесслер закончил Гарвард в пятьдесят седьмом году У него и прежде были определенные проблемы с психикой. За несколько недель до убийства он лечился в Белльвю. Тем временем его жена собрала вещи и переехала обратно к своим родителям в Бруклин. Вероятно, именно расставание с женой, эффект от которого усилил ЛСД, могло спровоцировать убийство. Но хотя пресса и назвала данный случай «убийством под ЛСД», специалисты и эксперты вовсе не были в этом уверены. Их беспокоили две вещи. Первым было то, что ЛСД обычно не вызывал склонности к насилию: «Тайм» взял интервью у Сиднея Коэна, и выяснилось, что человек под ЛСД способен убить скорее себя, чем кого-то другого. Но самым странным было заявление, что Кесслер «улетел» на три дня и не помнил ничего из происходившего. Независимо от дозы и физического сложения время действия наркотика не превышает двенадцати часов. Самое уникальное свойство ЛСД заключается в том, что человек всегда прекрасно помнит, что с ним происходило в отличие от алкогольного затуманивания сознания или амнезии. Так что заявления Кесслера вызывали большие сомнения. Учитывая особенности психики, Кесслер был классическим представителем той категории лиц, у которых ЛСД обостряет психические отклонения. Но, если принять во внимание его образование, он легко мог сообразить, что ЛСД весной 1966 года давал полное алиби в случаях, где наблюдалось насилие.

Учитывая долгие годы положительных сенсаций, которыми потрясал мир Лири, неизбежно должна была последовать и ответная негативная реакция. В ответ на термин «перманентная нирвана» его противники называли ЛСД «химической русской рулеткой». Расширение сознания? На самом деле — искажение сознания! Или даже — как выражался новый спецуполномоченный Управления по контролю за продуктами и лекарствами (ФДА) Джеймс Годдард — полная ахинея.

Годдард в силу своего важного места в медицинской бюрократии сыграл важнейшую роль в кампании против ЛСД.

В апреле он разослал более двух тысяч писем в канцелярии институтов с предупреждениями, что

Студенты и преподаватели часто в тайне предпринимают галлюциногенные «опыты». Это является прямым следствием широкого распространения наркотиков, воздействующих на сознание. Я хотел бы предупредить всех кураторов образовательного процесса о серьезности положения и заручиться их поддержкой в борьбе с этой коварной и опасной деятельностью.