На глаза выступают слезы, когда я вчитываюсь в строки, написанные Шарлоттой. Там сказано, что я больше никогда не хочу его видеть, я считаю, что это он виноват в ограблении Шарлотты, и… Я просто в ужасе прикрываю живот руками, потому что последняя часть гласит, будто я решила сделать аборт, и Шарлотта уже записала меня на прием. Если Джастин попытается со мной связаться, в дело вступит запретительный ордер.

Я читаю дальше, и сердце у меня сжимается.

«Я думала, что смогу вернуть отцу свободу, но это невозможно. За последние месяцы я говорила с ним множество раз. Хотела выяснить, что произошло, доказать всем, что он не такое чудовище, которым его считают. Вот только это не так. Он признался, что той ночью, как обычно, был пьян. Сказал, что не помнит, как он столкнул Шарлотту с лестницы, потому что вообще не помнит ничего из той ночи. Я собираюсь пойти к психотерапевту. Мне нужна помощь, чтобы я наконец-то могла оставить все позади».

В своем письме Шарлотта упоминает некоторые подробности о тюрьме, которые невозможно знать, если ты там не был, но… Точно! Письма от отца.

Ничего не понимаю. Я не взяла их с собой как раз потому, что боялась, что Шарлотта может найти их и прочитать. Как она до них добралась? Они лежали в шкафу, в квартире Дианы.

Она была там.

Это вообще возможно? Диана бы никогда не стала с ней говорить. Диана даже не знает, что я храню его письма. Как Шарлотта умудрилась войти в квартиру? Она что, заговорила мальчишкам зубы? А потом все обыскала, пытаясь найти мои вещи?

На меня накатывает тошнота, и я поспешно выпрямляюсь, чувствуя, что меня вот-вот вырвет.

Шарлотта уже отдала Джастину письмо? Она ведь уже была в школе, чтобы передать мои открытки с извинениями. Она вообще знает, как выглядит Джастин?

Я призываю сама себя не быть идиоткой… Шарлотта наверняка нашла его в социальных сетях – у него их куча, и найти его фотографию не составляет труда. Или просто могла попросить Марш его позвать. Или подождать конца занятий.

Я вдруг испуганно замираю – мне кажется, только что скрипнула лестница.

Едва дыша, я осторожно закрываю ноутбук, и комната окончательно погружается в темноту. Я ставлю его обратно на широкий подоконник и медленно отхожу к другой стене, надеясь, что Шарлотта меня не заметит.

Раздается шорох, затем щелчок выключателя, и комнату заливает светом. Мы с Шарлоттой обе подпрыгиваем от неожиданности. Не знаю даже, кто испугался больше – я или она.

– Ты меня до смерти напугала! – взвизгивает Шарлотта, хватаясь за сердце.

– Вы меня тоже, – говорю я. Мне сейчас даже смотреть на нее трудно.

Вот только ее неожиданное появление – далеко не самое страшное, что произошло этой ночью.

– Что ты здесь делаешь? – осведомляется Шарлотта. Она сейчас в длинной ночной рубашке и халате – значительно более скромном, чем носит обычно.

– Я просто искала… канцелярские принадлежности, – неубедительно вру я.

– Зачем?

– Хочу написать мальчишкам письмо.

Меня вдруг пронзает острая боль, и я неловко замираю на месте.

– Это сейчас ребенок шевельнулся? – спрашивает Шарлотта, не отрывая взгляд от моего живота.

Я не хочу это признавать. Не хочу, чтобы она ко мне прикасалась, потому что перед глазами у меня все еще стоят те отвратительные статьи, которые она читала весь день. Меня тошнит. Мне нужно успокоиться. Нельзя, чтобы Шарлотта поняла, что я все знаю. Мне нужно вернуться в спальню, запереть дверь на замок и позвонить в полицию. Сейчас же.

– Да.

– Можно потрогать?

– Конечно.

Ее рука осторожно ощупывает мой живот.

– Надеюсь, наш с Ноем малыш тоже скоро начнет пинаться, – с потаенной тоской произносит Шарлотта.

– Вы даже не знаете, на что подписываетесь, – говорю я. Щеки у меня пылают. – Ноги у этого малыша что надо. Наверное, вырастет футболистом.

– Я же не показывала тебе детскую?

– Нет. Уже определились с цветом стен? – я изображаю усталый зевок. – Может, покажете утром? Я уже хочу спать.

– Устала сидеть за рулем? – она наклоняет голову набок. – Непросто, наверное, было столько проехать.

– Ну, я сегодня ездила по делам, – говорю я. – И еще этот проект… Там просто куча работы.

– Мы быстро, – Шарлотта тепло улыбается. – Мы только быстро посмотрим на комнату и отправимся спать.

Должно быть, у Шарлотты есть запасной ключ. Она без проблем открывает замок, а я стою у нее за спиной, зарывшись ногами в ковер и страстно желая врасти в землю прямо на этом месте. Я не хочу идти за ней в комнату.

– А почему вы закрываете дверь? – выпаливаю я.

– Боюсь, что моего малыша украдут, – признает она и пожимает плечами. – Или просто отнимут его у меня.

Я вхожу в комнату, и Шарлотта тут же нетерпеливо указывает на детскую кроватку.

– Тебе нравится?

– Очень.

Я осыпаю комплиментами цветовую гамму и отдельно восхищаюсь креслом-качалкой и пуфиком.

– Это кресло принадлежало еще моему отцу, – с гордостью говорит Шарлотта.

– Вам, наверное, очень тяжело, что его больше нет с вами и он никогда не увидит своего внука.

– Да и с Нэнси у нас очень натянутые отношения… Все это, конечно, нелегко, – отмечает она и нежно касается детской кроватки самыми кончиками пальцем. – Но уверена, со временем все утрясется.

– Конечно, – говорю я. – Шарлотта, у вас прекрасная детская. Ни один профессиональный декоратор бы так не справился.

– Ты правда так думаешь? – Шарлотта лучится от гордости. – Надеюсь, что это правда.

Я решаю не спрашивать про решетки на окнах – уверена, и тут не обойдется без ее идей о похитителях младенцев. Я начинаю уже было говорить, что все это очень мило, но мне пора в постель, как Шарлотта меня обрывает.

– У тебя правда был такой трудный день? Или ты все-таки больше устала умственно, а не физически?

– Ну, школа, пожалуй, больше выматывает умственно.

– Забавно. Ты ведь сегодня не была в школе, – утверждает она и поднимает руку, показывая мне какой-то небольшой предмет в ладони. – Знаешь, что это?

Я качаю головой, а потом разглядываю – это маленькая черная коробочка, но я понятия не имею, для чего она. В ответ на ее предложение угадать говорю:

– Что-то вроде записывающего устройства?

– Верно, что-то вроде этого, – она поглаживает ровную черную поверхность пальцами. – Я называю это страховкой. С помощью этой маленькой коробочки я могу следить за людьми в самые интимные моменты их жизни.

Она все-таки записывала меня на скрытую камеру? Черт! Я слышала, как такие штуки встраивают в плюшевых мишек, чтобы следить, хорошо ли няни обращаются с детьми. Ну или чтобы ловить мужей на измене. Но я ведь обыскала и свою спальню, и ванную комнату, и вообще весь дом. И ничего не нашла.