Она не стала продолжать, отвернулась, посмотрела в шкаф. Потом старательно его закрыла.

– Можно пройти в столовую. Здесь делать нечего. Пусть ребята снимут отпечатки, – сказал инспектор.

– Уже сняли, – ответил парень инспектору. – Почти ничего нет. Все протерто.

– Занятно, – кивнул он. И уже через плечо, выходя из спальни, пригласил Ирен следовать за ним. Она снова послушно пошла.

В столовой он закурил еще одну сигарету, посмотрел на Тулуз-Лотрека, спросил:

– В квартире держали деньги?

– Никогда.

– А что-то ценное?

– Вы сами видите… – Она показала на картину – По-моему, ничего не пропало.

– Но были какие-то мелочи, драгоценности?.. Запонки, например, ваше кольцо…

– Ничего моего тут не было, кроме косметики в ванной. Если хотите, могу посмотреть, не пропало ли что…

– Не надо, там наверняка еще снимают отпечатки. Значит, это не было ограбление?

– Вам лучше знать.

– Нет, вы должны мне помочь. Припомните, ваш муж вчера имел при себе большую сумму денег?

– Не знаю, я его не контролировала.

«Эта дамочка имеет свои достоинства, – подумал инспектор. – В конце концов, что еще можно требовать от жены… И все же его можно понять». Ирен сидела, уставившись куда-то в пространство, водила взглядом по стенам…

– В таком случае приходится предположить, что убили его не из-за денег… – задумчиво сказал он. – А это значит, что женщина была с ним раньше знакома.

– Возможно.

– Да, мадам. Позволите взять отпечатки пальцев у вас?

– Вы… – Она отдернула руку. – Вы меня тоже подозреваете?

– Ни в коем случае, но таков порядок.

– Хорошо. Но имейте в виду, Борис… – Она нервно сглотнула. – Нет, это не ревность. Вы понимаете? Я никогда бы не пошла на это. Я привыкла. Все можно простить! Неужели вы…

– Мадам, мадам…

– Я же вижу, вы меня подозреваете! – воскликнула она. – Я поняла это уже тогда, когда рассказала, как застала его… Но это невозможно!

– Прошу вас…

– Нет, это глупо, наконец! Мне не двадцать лет, чтобы ревновать!

«Это уж точно, – подумал он. – Как ее успокоить?»

– А если вы думаете, что это из-за денег, то знайте, что половина всех его акций и всего капитала принадлежит мне. У меня рента, которая досталась мне по наследству. В конце концов, я богаче его!

– Мадам Бодо! – повысил он голос.

Она зажала лицо руками, на которых блеснули два тонких кольца с бриллиантами, и заплакала. Плакала молча, только плечи содрогались. Инспектор заерзал в своем кресле, мотнул головой помощнику, который в это время заглянул в столовую, и тот сбегал за водой. Ирен приняла стакан, прикоснулась к его краю губами и отставила его. Глаза у нее покраснели, она выглядела теперь лет на пятьдесят с хвостиком.

– Мадам Бодо, мы с вами продолжим разговор на Кэ д’Орфевр, в полицейском управлении, – сказал инспектор. – А теперь можете быть свободны.

– Я приду со своим адвокатом… – предупредила она, поднимаясь.

– Как вам будет угодно, – поморщился он. – Но мы вас ни в чем не обвиняем.

Среди знакомых мужа, которые могли как-то помочь делу, мадам Бодо назвала двух его сотрудников, повторила имя доктора Годэна – он был самым близким другом Бориса… Поколебалась и назвала еще одно имя.

– А это кто? – наморщил лоб инспектор.

– Мишель Леватон, глава агентства «Космополитэн».

– Друг вашего мужа?

– В какой-то степени.

– Почему вы назвали его, если он не был близким его другом?

– Потому что… Ну да он вам скажет почему. Борис, как я уже сказала, увлекался юными девушками, а Мишель… Словом, был связан с ними по работе. Борис этим пользовался. Но втайне от приятеля, тот не потерпел бы такого. Я тогда сказала вам неправду… – Она снова сжала руки, этот жест раздражал инспектора. – Я узнала ту девушку, с ним в постели. Это была модель. Но эта история давно окончена.

Инспектор проводил мадам Бодо до дверей. Она на глазах превратилась в прежнюю даму – сухую, сдержанную, отрешенную от всего мира, от всего на свете. Но он-то знал, что это не так.

Первым на Кэ д’Орфевр явился врач. Он пришел около шести часов. Немного лошадиное лицо, грустные глаза, дорогое легкое пальто, толстая папироса в пожелтевших пальцах. Сел уверенно перед столом инспектора, профессия наверняка заставляла его иметь дело с полицейскими. Сказал, что понятия не имеет, почему Бориса задушили. Что сердце у него было не ахти какое, часто жаловался, однако наотрез отказывался лечиться.

– Я бы все понял, если бы он умер потому, что не хотел вызвать врача, – заметил он. – Это было бы на него похоже. Но не знаю, кто мог его ненавидеть. Это не ограбление?

Инспектор закурил, сказал, что нет. Тогда Годэн закурил тоже, посмотрел на свой блестящий ботинок, со вздохом сказал, что некоторые люди все время пытаются догнать свою молодость. Если инспектор понимает, что он имеет в виду. Тот сказал, что понимает.

– Он любил женщин, особенно молоденьких, совсем девчонок, – продолжал Годэн. – Если это кто-то из них… Нет, я не могу назвать никого конкретно, я имен не знал… Но знаю, что в последнее время он встречался только с одной.

– Вы знали ее?

– Нет. Он только обмолвился как-то, что становится ужасно постоянным. Мне кажется, он был даже немного влюблен. Но кто она, как ее зовут – не знаю.

– Он не откровенничал с вами?

– На эти темы? Нет. Я его поругивал за такие похождения, потому что знал, что его сердце… Он не любил, когда его упрекали.

– Какие у него были отношения с женой?

– Ирен – милая женщина, – задумчиво ответил Годэн. – К сожалению, это все.

– А подробней?

– Ну, она закрывала глаза на его похождения, молча страдала, не устраивала сцен, не обыскивала карманов, словом, была идеальной женой. Сами можете представить, как это приятно! Постоянное выражение ангельского терпения на лице, укоризненный взгляд. Борис говорил, что лучше бы она кидалась на него с кулаками, а то он чувствует себя подлецом.

– Она его сильно ревновала?

– Думаю, да. Но это не она его задушила, – спокойно сказал Годэн. Подписал свои показания и ушел.

Сослуживцы Бориса Бодо явились почти одновременно. Их оторвали от дома, от детей, от ужина, они нервничали, говорили неуверенно, все время повторяя, что им не верится, что это на самом деле случилось. Они не могут понять почему. Инспектор задал им те же самые вопросы: с кем встречался Борис? Как звали его девушку? Видел ли ее кто-нибудь?

Один сказал, что, кажется, видел, только не уверен, что это она. Инспектор ответил, что он тоже ни в чем не уверен, и велел ее описать. Высокая, сказал тот. Высокая, очень красивая, кажется, не француженка, кажется, не проститутка. Ухоженная девушка, длинные светлые волосы. С такой лестно появиться на людях. Видел он их в одном ресторане, месяц назад или чуть больше… Сможет опознать.