— Это практически невозможно, — жестко возразил Холмс. — Как врач и наблюдательный человек, вы не могли не заметить одно странное обстоятельство. Если бы в Хамборо стреляли с шестидесяти футов, то дробинки, разлетевшись, буквально изрешетили бы его. Но в свидетельстве о смерти упоминается лишь одна рана, и никаких других следов. Поэтому можно с уверенностью утверждать, что его застрелили не с шестидесяти футов…

— И не с тридцати?

— Совершенно верно. Не будем больше терять время на поверхностные теории помощника прокурора. Посмотрите, сюда с подъездной дороги ведут две тропинки. Монсон приблизился к месту трагедии по одной из них. Давайте осмотрим обе, и не только сами дорожки, но и землю рядом с ними. Полагаю, пятидесяти футов будет достаточно.

— Достаточно для чего?

— Для того чтобы отыскать сообщение, оставленное Монсоном на месте выстрела. Несколько клочков бумаги.

Если бы я не привык к непредсказуемым решениям Холмса, то подумал бы, что он лишился рассудка. Зачем обвиняемому писать записки?

— Если майор хотел что-то сообщить, то из каких соображений порвал послание? Или это сделал кто-то другой?

Холмс не ответил на мой вопрос.

— Обрывки могут быть очень мелкими и даже слегка обгоревшими, однако я надеюсь, что они хотя бы частично уцелели.

Если мой друг прав, то Монсон по пути в лес написал сообщение, а затем разорвал и сжег его. Как бы там ни было, но у нас не оставалось времени на споры. В любой момент мог вернуться помощник прокурора. Почти десять минут мы потратили на поиски клочков обгоревшей бумаги среди зарослей шиповника и папоротника, Холмс — на правой тропинке, а я — на левой. Но так ничего и не нашли.

— Все свидетели подтверждают, что в тот день шел дождь, — нетерпеливо заметил Холмс. — Майор отправился на охоту не в плаще, а в твидовом костюме. Поэтому он наверняка шел по тропинке, а не ломился напрямик через мокрый подлесок.

— В таком случае чернила должны были расплыться и почерк стал бы неразборчивым.

— Полагаю, что нет. Если мы найдем это сообщение, то легко его разберем.

Продолжая поиски, мы уходили все дальше и дальше, пока канава и подъездная дорога не скрылись из виду. Затем пошли назад, внимательно глядя себе под ноги. Так повторилось не менее десяти раз. И вдруг приблизительно в сорока футах от отмеченных рябины и бука я увидел рядом с тропинкой нечто похожее на белые лепестки цветка. Не успел я позвать Холмса, как его длинная рука уже потянулась к находке. Он с неожиданной небрежностью развернул обрывки, затем снова скомкал и положил их в карман. Я стоял достаточно близко и успел разглядеть, что бумага была чистой с обеих сторон, хотя и немного влажной.

Мгновение спустя он снова нагнулся и поднял еще два клочка размером не больше carte de visite[59]. Если мой друг и нашел там какое-то сообщение, то мне он об этом не сказал. Однако, насколько мне удалось заметить, на них также ничего не было написано.

— Превосходно! — еле слышно пробормотал он себе под нос, а потом уже громче произнес: — Теперь давайте вернемся к тому месту, где убили Хамборо.

Когда мы подошли, он определил точку, находящуюся в шести футах от рябины и в тринадцати — от бука, и отметил ее, воткнув в землю ветку.

— Вот здесь была его голова. В свидетельстве о смерти указан рост Хамборо — пять футов и одиннадцать дюймов. Значит, тут лежали его ноги. Судя по ране, лейтенант упал как подкошенный. Он мог сделать еще шаг, не больше.

— Смертельно раненный человек может пройти некоторое расстояние, перед тем как рухнет замертво.

Холмс вздохнул:

— Мой дорогой Ватсон, ну не с такой же дырой в глупой башке! Кроме того, дождь к этому моменту прекратился, однако на земле не нашли других пятен крови, кроме той, что натекла из пробитого черепа.

— Но ведь на самом деле он лежал за канавой. Скотт поднял его и перенес из зарослей папоротника на более высокое место. Вполне разумный поступок.

— Обратитесь к своему военному опыту в сражении при Майванде, — мягко напомнил мне Холмс. — Представьте, сколько было бы крови при таком ранении. Она залила бы всю форму солдата, а также того, кто пытался бы его поднять. Но у нас есть свидетельство, что Эдвард Скотт уехал из Ардламонта в том же твидовом костюме, в котором отправился на охоту. И на нем не было ни пятнышка крови.

— Если он нес аккуратно…

Холмс посмотрел себе под ноги:

— Хорошо, согласитесь, что при падении Хамборо должен был сильно помять побеги папоротника в нескольких футах от того места, где он стоял. Я готов заплатить вам пять фунтов за каждый найденный сломанный стебель. Посмотрите сами.

Холмс перепрыгнул канаву, я последовал за ним. Сбитый выстрелом Хамборо должен был рухнуть со склона не дальше шести футов от ее края. Но вокруг того места, где Скотт, по его словам, нашел труп, папоротник не был ни сломан, ни примят. Он спокойно рос здесь по крайней мере несколько месяцев.

— Зачем Скотту понадобилось убивать его? — спросил я.

— По той же причине, что и Монсону. Они выжали из бедного молодого человека все, что он мог дать им при жизни. И теперь хотели получить выгоду от его смерти.

— Они вместе задумали это убийство?

— Возможно, но маловероятно. Они не настолько доверяли друг другу.

Не прерывая разговора, Холмс осмотрел еще одну тропу, проложенную охотниками сквозь заросли папоротника. Полоса вытоптанной земли составляла не более десяти дюймов в ширину. От нее в сторону канавы вела цепочка следов, хорошо заметная на твердой сухой земле. Вероятно, они были оставлены во время дождя или сразу же после него.

— Несомненно, здесь кто-то проходил тем самым утром, — тихо произнес Холмс. — Но обратите внимание! Сначала видны отпечатки целой подошвы. А возле этого куста ежевики — полудюжина мысков без пяток.

— Это был Скотт, — уверенно заявил я. — Последние несколько футов он пробежал, когда увидел, что Хамборо упал.

Холмс сухо, сдержанно рассмеялся:

— Разумеется, это был Скотт! Взгляните сюда. По длине шага можно приблизительно определить рост человека. Насколько я могу судить по этим следам, наш охотник был ниже среднего роста. Скажем, пять футов и восемь дюймов. Именно такой рост указан в полицейском досье Скотта. Однако когда человек бежит, его шаг удлиняется. Здесь же нет ничего похожего. Длина шага осталась прежней, но отпечатались только носки ботинок. Будьте так добры, поднимитесь выше и встаньте на то место, где, по нашим предположениям, лежал труп лейтенанта Хамборо.

Я поднялся по склону и встал там, где просил Холмс. Он поднял свою трость и направил ее на меня, как будто прицеливался в меня из ружья, прячась в кустах ежевики.

— Хотя само по себе это ничего не доказывает, но отсюда, с расстояния в пятнадцать футов, мне виден только ваш лоб. Этого недостаточно для хорошего выстрела, уверяю вас. Однако свидетельство о смерти Хамборо подтверждает, что он был на дюйм выше вас. А Скотт на целых четыре дюйма ниже меня. Эти несколько следов говорят вовсе не о том, что он бежал. Он просто приподнялся на носки, чтобы видеть жертву, находившуюся там, где сейчас стоите вы. Несомненно, если бы я стрелял отсюда, то линия прицела проходила бы за вашей головой точно через ствол бука, примерно посередине между крайними отметинами от дробинок.