litbaza книги онлайнСовременная прозаПравота желаний - Михаил Армалинский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 102 103 104 105 106 107 108 109 110 ... 158
Перейти на страницу:

Но вот, наконец, Кузьминский собрался духом и издал первую книгу своих стихотворений и поэм 1986–1988 годов. Но тут же он добавляет «и протчее разных лет». Так что там есть стихи 68 года и 79. А значит, можно полагать, что он выбрал лучшее из своего поэтического наследия или, во всяком случае, самое характерное.

Человека встречают по одёжке, а книгу по обложке. На её лицевой стороне изображено некое насекомое и пьяными буквами набрано название. Первая мысль, которая пришла мне в голову, что произошло кафкианское превращение Кузьминского в таракана: но взглянув на заднюю сторону обложки я опознал те же знакомые черты, весьма уже расплывшиеся, но в том же полулежаче-полунагом состоянии.

Одна из целей жизни Кузьминского – разить людей своей наготой. Непосвящённый читатель может подумать, что ему есть чем похвастаться. Но, увы, на обложке красуется Кузьминский с дряблой старушечьей грудью, но зато с пистолетом в руке и словом «Анархия», намалёванном на стене позади него. Что ж, все поэты любят выкобениваться, изгиляться, выпендриваться, но в литературе они остаются не благодаря фокусам, которые они вытворяют, а из-за своего поэтического таланта, если таковой у них имелся. Маяковский, например, шокировал слабонервных жёлтой кофтой, Есенин носил морковку вместо платка в нагрудном кармашке пиджака. У Кузьминского же своя торговая марка – он кажет невзыскательным зрителям свои телеса. Как говорится – «на здоровье». Но посмотрим, что за поэт Кузьминский:

Книга открывается следующим стихотворением 1968 года:

Локуста упала на ложе Прокруста
в зубах у Локусты торчала лангуста
и было ей тошно и было ей грустно
лежать одиноко на ложе Прокруста
как жало, вонзилось желанье Прокруста
Локуста дрожала, но было ей пусто
Локуста визжала: «Прокисла капуста!
Невкусно, невкусно, невкусно, невкусно!»

Это стихотворение обладает одним неоспоримым достоинством – оно короткое. Остальные стихотворения, увы, уже не радуют читателя такой лапидарной идеей и незамысловатой формой.

Последующие четыре страницы Кузьминский заполняет фразами из Дюма, которые представляются поэту сексуально двусмысленными. Но чтобы избавиться от двусмысленности он вставляет две своих строчки, где с помощью мата растолковывает всё раз и навсегда. Какое отношение это имеет к поэзии – одному Кузьминскому известно.

Но вот наступает пора для собственного творчества, причём зрелого, помеченного 1980 годом. Вот образчик:

красотка ах!
любовь в штанах
прощайте мадемуазель
поручик перезаряжает маузер.

Так, читая страницу за страницей, приходишь к выводу, что наивысшее достижение поэзии Кузьминского – это удачный каламбур. В основном каламбуры встречаются в названиях стихотворений: Шерше la Круч в поэме о Шершеневиче, писанной под Кручёных, или Трупик Раком из Г. М., обыгрывая название Тропик Рака Генри Миллера.

Появляются каламбуры и в стихотворных строчках:

синагога имени ван-гога…
…без вдохновения я сдохну

или такой «перл» о кораллах:

и рост его отнюдь не карлы
который клары крал кораллы
напротив, пыл огромен ОН
и к НЮ имел сплошное НО.

Но за редким исключением, когда получается каламбур, в остальном подавляет безмерная нудность вроде:

Поляна снов
полина явь
полётом сов
она полна
неясыть сыч
к подине ключ
усы усы
люблю люблю

и далее:

и на клею
ея ю-ю
ея клюю
ея люблю…

Все стихи Кузьминского имеют пространные посвящения или являются посланиями кому-либо. Этот штрих лишь подтверждает болезненный страх Кузьминского оказаться лицом к лицу с собой, что необходимо для каждого человека, а тем более поэта. Убегая от себя, Кузьминский спасается компиляцией (Хлебников, Кручёных и пр.) и литературными реминисценциями. Чувствуя свою поэтическую немощь, Кузьминский тем не менее жаждет самоутвердиться. И делает он это за счёт других. Как животные отмечают свою территорию, мочась и испражняясь на её пограничных местах, так Кузьминский обозначает собственную особу, «лая на слонов» и на всех тех, кто почему-то неугоден его персоне. Он сквернословит в рифму и не в рифму на Солженицына, Козловского, Лимонова, Камянову, Толстого, Генделева, Каганскую, И. Зунделевич, И. Бродского, Шарымову, Никонову, Довлатова, Армалинского и других.

Тот факт, что только теперь Кузьминский издал свою первую книгу стихов, говорит вовсе не о его требовательности к своему творчеству. Высшее проявление поэтического вкуса Кузьминского до сих пор проявлялась именно в том, что он воздерживался от публикования книги своих стихов. Хоть в этом он был поэт. После издания книги весь поэтический ореол Кузьминского окончательно развеялся и перед нами предстал обыкновенный шкодливый, неряшливый юродивый.

Нечто подобное случилось и с его фаворитами – Ленинградскими поэтами Ширали, Охапкиным и многими другими, чью «гениальность» Кузьминский пел на страницах своей Антологии и где придётся. Но чуть они вылезли из романтического подполья на свет Божий, как сразу обнаружилась их поэтическая заурядность.

Самой своей большой поэтической заслугой, которой Кузьминский хвалится при всяком удобном и неудобном случае, является то, что когда-то в древности он якобы внёс поправку в какую-то строчку Иосифа Бродского, и которую тот якобы принял. Эта акция так возросла в цене после присуждения Бродскому Нобелевской премии, что Кузьминский явно почувствовал себя миллионером от поэзии и издал собственную книжку.

На обороте титульного листа после значка © напечатано: «1989 г. Папы Римского». Не оттого ли Кузьминский игриво приписал копирайт Папе Римскому, что он всегда претендовал на роль Папы в современной русской поэзии, или оттого, что нынешний Папа Римский в начале своей карьеры пописывал нечто заурядное, как и Кузьминский?

1990

Бобышевизна Построчный комментарий к Бобышеву, человекотексту[85]
Строка – совсем дитя. А кто отец-то?
Ведь я расчеловечусъ, я впоюсь
в смертельное братанъе с ней, в союз,
и стану вовсе человеко-текстом.
Д. Бобышев, 1977
Ну сколько можно о говне,
Давайте лучше обо мне.
Игорь Иртеньев, 1982

Журнал Октябрь. 2002. № 11

Бобышев раскололся и стал давать показания под пытливым любопытством почитателей Бродского. Не выдержал боли соблазна. Написал Бобышев книгу воспоминаний-объяснений-признаний под названием Я здесь, и все сразу поняли, что настоящее название этой книги «Бродский здесь», и потому бросились её читать.

1 ... 102 103 104 105 106 107 108 109 110 ... 158
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?