– Я уверен, вы все слышали о ездоках у ворот, – заявил трикрат, не отвечая на ее вопрос. – Из Шквала бивней и Клыков. Я сражался вместе с ними в Предательскую луну. Это хорошие полукровки. Они принесли весть о тяжаках в Уделье.

– Мы слышали, – ответил Мелочник резким и враждебным голосом.

– И что вы думаете? – с вызовом спросил Овес с равным гневом. – Что они врут, на хрен? Поэтому вы их не впустили?

– Мы не впустили их потому, что так приказал Ваятель. – Опять Мелочник. – И по той же причине тебе следовало оставаться здесь, когда он сказал, чтобы никто не ездил в Страву.

– В Уделье орки, – повторил Овес, не позволяя себя запугать. – Я их видел. И их столько, что большинство из нас не смогли бы сосчитать. И их будет больше. Вам нужно узнать кое-что еще. Но не от меня. Помните, если вы будете спокойны, не станете хвататься за оружие, то здесь не прольется кровь. Но я клянусь, что если до этого дойдет, кровь будет с обеих сторон.

– Что ты такое говоришь, на хрен, Овес? – спросил Гвоздь с тревожным смешком.

Шакал уже двинулся с места. Он надеялся войти вместе с Кул’хууном, Красным Когтем и кочевниками, оставшимися снаружи, чтобы его бывшему копыту пришлось хорошенько подумать, прежде чем вступать в бой, но теперь уже ничего нельзя было поделать. На его стороне был только Овес и те за этим столом, кто по-прежнему хорошо относился к нему. А еще на его стороне была правда.

Овес сдвинулся в сторону, пропуская Шакала к Серым ублюдкам.

На мгновение все застыли: пять лиц неверяще уставились на Шакала, когда он встал у длинного гробоподобного стола. Гвоздь, Хорек и Мелочник сидели слева, Мед и Блажка справа. Последняя была ближе всех к двери и ближе всех к Шакалу. Он сразу заметил арбалеты, прислоненные к стенам позади каждого занятого стула, а на столе перед ними – топоры для голосования. Все оцепенение как рукой сняло, когда Хорек вскочил на ноги, перевернув стул.

– Тебе нельзя сюда, – произнес полукровка с топороподобным лицом.

Пока Шакал сосредоточил взгляд на Хорьке, Мелочник быстро, как змея, выхватил и метнул нож. Старый жилистый стригальщик монет был проворен, но Овес держал его в поле зрения, а руку – на свободном стуле. Трикрат схватил его и, преградив лезвию путь, с размаху швырнул стул в Мелочника. Старый хиляк, не готовый к такому удару, свалился на пол. Теперь на ноги вскочил Гвоздь, но у него в руках ничего не было, а бородатое лицо выражало лишь тревогу и нерешительность. Мед потянулся к арбалету. У него дрожали руки, в глазах стоял испуг, он явно не понимал, что происходит. В спешке пытаясь зарядить оружие, он выронил стрелу.

– Я здесь не за этим! – воскликнул Шакал, но все в комнате слушали только подступающую волну насилия.

Хорек выхватил тальвар и, запрыгнув на стол, кинулся вперед. Овес, ощерившись, вынул свой меч. Хорек успел прогромыхать лишь несколько шагов, пока Блажка не схватила его за лодыжку и рывком не сбила с ног. Он тяжело завалился перед ней, стукнувшись подбородком о темную столешницу. Блажка встала со стула и выхватила тренчало из рук Меда, при этом пнув его в спину так, что он врезался в стену, а сама проворно зарядила оружие из собственного колчана. Затем закинула одну ногу на стол, второй обхватила шею Хорька, придавив его своим весом и крепко прижав к его плечу арбалет, нацеленный на почти поднявшегося Мелочника.

– Гвоздь? – спросила она, не сводя при этом глаз с квартирмейстера. – Тебя нужно успокаивать?

Гвоздь, стоявший по другую сторону стола, небрежно поднял руки и сел на свое место.

– Нет.

Шакал протянул руку к Овсу и опустил его меч, мысленно благодаря все свои инстинкты, которые его не подвели. Если бы он ошибся, если бы Блажка повела себя иначе… черт, он не был точно уверен до того момента, когда она совершила первое движение. На какое-то мгновение показалось, будто все как обычно. Он, Овес и Блажка на ногах, в триумфе над всем миром. Но иллюзия быстро растаяла, не оставив ничего, кроме холодного следа событий, обративших его родных во врагов.

– Не знаю, сколько раз вам нужно повторить, – обратился Шакал к собравшимся, – но тяжаки пришли в Уделье. Это начало нового Нашествия. Черт, может быть, уже поздно, а если и нет, то времени у нас немного. Поэтому я должен говорить быстро, а вы должны слушать. Если вы хотите гнать прочь ездоков из других копыт, если опасное дерьмо, что идет из дымохода, вас не пугает, если вы намерены дальше идти по пути разрушения, по которому вождь ведет это копыто, можете заколоть меня кинжалами. Но если хотите получить ответы, встаньте с пола, сядьте за стол и откройте уши.

От стола отразился сдавленный голос Хорька:

– Ублажка, пусти меня.

– А ты убери лезвие, – сказала Блажка.

Хорек растопырил пальцы, и меч выпал на столешницу. Блажка убрала колено. Поднявшись на корточки, бывший Скабрез потер подбородок и уставился маленькими глазками на Блажку.

– Не знай я, что нам придется драться, – прошипел он, – сразу убил бы Шакала и Овса.

– Слезай со стола, вялый хрен, – проговорила Блажка почти нежно. – А ты, Мелочник, будешь дальше так на меня смотреть, всажу стрелу в шею.

Тощий старый хиляк скорчил Шакалу угрюмую гримасу и, проведя длинными вьющимися волосами по полу, поднялся на ноги. Затем поднял свой упавший стул и уселся за стол.

– Мед, – сказал Шакал, кивком подбородка приглашая молодого посвященного занять свое место. С подавленным раскаянием на лице, Мед подчинился. – Блажка, мне было бы спокойнее без заряженных тренчал.

Когда Шакал видел Блажку в последний раз, она была вся в синяках после боя с Овсом. Те раны по большей части зажили, и ее притягательное лицо на мгновение с решимостью задержалось на нем. И в ее глазах Шакал увидел, что она ожидала от него враждебности. Ждала, что он с отвращением отвернется либо посмотрит с осуждением. Но он не сделал ни того, ни другого. Он одарил ее слабой улыбкой, которую отточил еще в юности и с тех пор часто использовал, после чего жестом указал на ее тренчало. Блажка с ухмылкой убрала стрелу, положила тренчало на стол и уселась на стул задом наперед. Положив локти на спинку, а на них разместив подбородок, она заморгала, насмешливо изображая сосредоточенное внимание. И тут она заметила его татуировки Ублюдков, целые и невредимые после всех ударов топорами. Она лишь едва сдвинула брови, но внимание теперь сосредоточила по-настоящему.

Обведя взглядом лица остальных, Шакал набрал в грудь воздуха.

– Ваятель и Штукарь вступили в заговор с орками. Они используют тяжаков, чтобы взять Гиспарту и чародей смог занять трон.

– О, что за бред, – простонал Мелочник.

– Вождь может это остановить, – непоколебимо продолжил Шакал. – Он до сих пор переносит чуму и может ее выпустить. Раньше было еще восемь таких же, как он. Именно они, а не копыта, были настоящей защитой от тяжаков. Нас создали, чтобы оберегать их.

– Я сам участвовал в создании этого копыта, наглый ты говнюк! – рявкнул Мелочник, почти вставая, но предостерегающий взгляд Овса вернул его на место. – Я был там, когда ты еще ждал, пока твою мать изнасилуют, чтобы появиться на свет, так что можешь мне не врать.