— Ложись на нижнюю полку. Я спать не буду.

— Нет уж, спасибо, она твоя, — сказал Майк.

— Что ж, скажи, если передумаешь.

— Спокойной ночи, или, вернее, доброе утро.

Вернувшись домой, Майк дал жене полный отчет о своей деятельности на конвенции, подробно рассказав о людях, которых она никогда не встречала, но на которых имела подробнейшее досье, поскольку для Пег Слэттери эти люди не были всего лишь фотографиями в газетах. «А что сказал на это Рид?.. Сколько времени ты провел с Биллом Меллоном?.. А ты говорил с Милсом?.. Кто еще, кроме Фишера?..» Ее вопросы помогали Майку воссоздать в памяти целые сцены, и благодаря этому он заново видел происшедшее и лучше его понимал.

— А с Джо у тебя сложностей не было? Провести столько времени с человеком бок об бок совсем не просто.

Майк пристально посмотрел на жену.

— Знаешь, чего этот парень хочет? — спросил он.

Майк и Пег были из тех людей, которые подчас ощущают себя как единое целое.

— Знаю ли я, чего этот парень хочет? — переспросила Пег.

— Мне этого просто не выговорить, слова застревают в горле.

— Неужели это то, что я думаю? — спросила Пег.

— Могу поспорить, оно самое и есть, — сказал Майк.

— То самое, чего хочет Эл Смит?

Майк улыбнулся.

— Ты тоже не можешь произнести этого вслух, — сказал он. — Представляешь себе? Как можно убедить себя, что ты на это способен или что должен получить этот пост?

— Для этого надо жениться на Эдит Стоукс.

— Ты считаешь, что это ее рук дело? — сказал Майк. — Нет, я не думаю. Он сам себя убедил. Возможно, Эдит его к этому поощрила, но ты бы слышала, как он говорил об этом. Воображая себя Гувером.

— Так ты уверен?

— Уверен в чем? Я уверен, что он этого хочет, однако не уверен, что он знает о том, что этого хочет. Но теперь у меня есть объяснение всем этим поездкам на обеды и знакомствам с нашими людьми и всему такому прочему. Ты помнишь парня, что баллотировался на вице-президента вместе с Коксом?

— Дай подумать. В 1920-м? Да, кузен Тедди Рузвельта. Франклин К. Рузвельт.

— Ты думаешь о Франклине К. Лейне, министре внутренних дел у Уильсона. Но это тот самый парень. Так вот, Джо Чапин когда-то был с ним знаком. Насколько я понимаю, они встречались на вечеринках. Джо он не нравился, но не в этом суть. На самом деле то, что этот парень ему не нравился — Джо о нем не особо высокого мнения, — еще одна причина, по которой Джо мог убедить себя, что он может добиться того же, а то и большего. Этот самый Рузвельт был заместителем министра военно-морского флота. Должность, на которую, конечно, назначают. Ты помнишь, как Джо поехал в Вашингтон заполучить какое-нибудь назначение? Он тогда сделал это за моей спиной.

— О, я помню. И могу поспорить, он этого тоже не забыл.

— Ты видишь это в том же свете, что и я? — спросил Майк.

— Он думал, что получит назначение, не заводя тесных связей с партией.

— Точно. Сам по себе. Без политических связей. А потом заработает репутацию и, возможно, станет баллотироваться в губернаторы или сенаторы американского конгресса. Теперь мне все понятно.

— Сколько сейчас Джо? Сорок пять?

— Сорок шесть. Мы родились в одном и том же году — 1882-м.

— Тогда у него еще есть время, — сказала Пег.

— Оно ему понадобится, — сказал Майк.

Пег от всей души рассмеялась.

Джо Чапин благодаря своей деятельности достиг в жизни положения, судя о котором можно было сказать — и говорилось, — что он стал первоклассным гражданином и приближался к статусу первого гражданина города Гиббсвилля. Нередко во время беседы двух жителей Гиббсвилля гражданин А говорил гражданину Б:

— В нашем городе самый большой человек — Джо Чапин.

— Джо Чапин? — переспрашивал гражданин Б.

— А кто выше его? Если ты хочешь сказать, что есть люди и богаче его, то ты прав. Есть с полдюжины ребят, у которых бабок куда больше, чем у него, но кто делает со своими бабками столько, сколько он? Кто делает для нашего города больше, чем он, и ничего не просит взамен?

— Я бы на самую верхушку Джо Чапина не поставил.

— А кого бы ты поставил? Мэра? Какого-нибудь политика? Джо ратует за хорошее правительство, но от политики держится подальше. Когда для города организуется что-нибудь стоящее — для города, а не только для его верхушки, — кого первого они приглашают в комиссию и всякое такое? Если Джо Чапин к чему-то причастен, значит, что-то хорошее делается для Гиббсвилля или для округа Лэнтененго, а не только для Джо Чапина. Я на это так смотрю. А ты хотел, чтобы кто представлял наш Гиббсвилль? Один из этих крикунов Ротари клуба? А может, Майк Слэттери? Или док Инглиш? Или Генри Лобэк?

— В каком смысле представлял? — мог спросить гражданин Б.

— В каком смысле? Я не имею в виду представлял в политике. Скажем, будет в Филадельфии празднование какой-нибудь годовщины, кто бы ты хотел, чтоб представлял Гиббсвилль? Хочется, чтобы это был честный человек, который что-то для нас сделал и который прислушивается к мнению окружающих. Смотри, ведь ни одно стоящее дело в городе не обходится без Джо Чапина.

— Может, ты и прав.

— Он не мошенник, не лицемер — Джо от рюмочки не откажется. И он дружелюбен. Много чего делает для людей. Я бы сказал, непросто найти человека, который сказал бы что-нибудь дурное о Джо Чапине и смог бы это доказать. Возьми, к примеру, Ллойда Уильямса — прожженный бабник. Или парня вроде Генри Лобэка — да этот сукин сын только и думает, как бы заработать побольше денег. Генри, может, и не сукин сын, но человек он холодный. Док Инглиш делает немало хорошего, но не забывай, ему за это платят, и если уж на то пошло, на операцию я бы скорее пошел к доктору Моллою. Нет, голубчик, самый большой человек в нашем городе Джозеф Б. Чапин.

Когда Джо Чапин отправлялся из своего офиса в банк, то по дороге длиной в два маленьких квартала он обычно приветствовал человек двадцать, а порой и намного больше. Вокруг то и дело слышалось: «Доброе утро, мистер Чапин», — на что он с улыбкой, но не обращаясь по имени, отвечал: «Доброе утро». Люди любили с ним разговаривать. И когда им удавалось вовлечь его в минутную беседу, им хотелось, чтобы окружающие это видели. Торговцам нравилось, когда он приходил к ним в лавки, полицейским нравилось махать ему рукой, люди вслух приветствовали его из своих машин. Его костюмы шились в Нью-Йорке, но нижнее белье и носки он покупал на Мейн-стрит, что давало ему возможность появляться в лавках, а хозяевам — возможность иметь такого покупателя, и дело было не только в потраченных им деньгах. Костюмы, туфли и шляпы Джо покупал за пределами Гиббсвилля, но почти все остальное он либо покупал в городе, либо заказывал у местных торговцев. Если ему хотелось купить теннисную ракетку «Ли дрэднот драйвер», он заказывал ее через местный хозяйственный магазин, если он хотел купить дробовик для Джоби, он заказывал его на Мейн-стрит, если Эдит хотелось шубку из черного каракуля, она тоже покупалась на Мейн-стрит.