А Петр Иванович, скромный инженер треста «Моспромпроект», молчал, глядя на жену. Прикидывал остаток финансов, как бы дотянуть до зарплаты. И вспоминал, что Катя сказала ему вчера вечером:

— Петенька, а вдруг завтра снова война? А я так и не похожу нарядной, как мечтала?

Лючия Смоленцева.

Пресвятая мадонна, ты прости меня, что я обращаюсь к тебе вот так, наедине! А не посредством святого отца в храме. Когда я спросила у своего мужа, верит ли он в Бога, то услышала — если Бог есть, то ему важны наши безгрешные дела, а не молитвы. Которые свидетельствуют лишь о принадлежности данного человека к Церкви — но если для нас на войне, беспартийный, совершивший подвиг за Отечество, достоин большего уважения, чем член Партии, кто произносил лишь слова, то и Бог должен считать так же, если он, это высший разум и справедливость? И если Он всевидящий, то услышит твою молитву из любого места, не только из храма.

Я тогда спросила, но тогда выходит, храмы и их служители вовсе не нужны? Однако же никто не помышляет об отмене Партии, заменяя ее общей сознательностью? На что мой муж ответил, что Партия имеет цель здесь, на земле, и ведет к ней народ — для которого члены Партии по идее, это как в армии офицеры и сержанты для рядовых. Ну а кто видел Программу и Устав от господа бога — написанные им самим, а не попами? Библия на эту роль не подходит, так как в ней не прописана ни конечная цель, ни средства ее достижения, если говорить о жизни земной. Что до рая — то никто пока оттуда не возвратился, чтоб рассказать, существует ли он вообще? Может быть, смысл жизни каждого человека, общества, Партии, народа — в том, чтобы что-то оставить после себя здесь, на земле — тем, кто придет после? А пока этот час не настал — наслаждаться радостями земными, нам доступными.

Мадонна, разве я грешница? Когда мой рыцарь, мой муж лишь дотрагивается до меня, я думаю только об одном. Но разве не сказал господь, плодитесь и размножайтесь — и покажите мне его слова, где осуждалось бы удовольствие при этом, я ведь не скукоженая викторианская леди? Так же, что неугодного Господу в том, что еще давным-давно я мечтала когда-нибудь выглядеть, как самая нарядная римская дама? А теперь оказалось, что эта мое желание оказалось «в теме», как выразился Пономаренко, начальник над моим мужем и мной — весьма важным в задуманном русскими коммунистами плане построить подобие царства божия на земле!

Да, я смотрела фильмы из будущего. Меня удивило, что женщины там не хотят быть красивыми и нарядными, а ходят в однообразной одежде, похожей на мужскую. Мне объяснили, что причина в развитии цивилизации, сама жизнь стала ускоренной и напряженной — и женщины стали думать о карьере и успехе, а для того им уже не нужно привлекать мужское внимание своей внешностью. Что это неизбежный продукт развития общества и технического прогресса. Но я прочла книги об «этногенезе» Льва Гумилева — да, теперь я знаю, отчего Анна приняла такое участие в судьбе этого пока безвестного ученого, едва не арестованного за «нелояльность к власти». И меня насторожило — что явления, описанные им как характерные для последнего этапа, гниения, «обскурации», видны в реальности двадцать первого века. Пресловутая «толерантность», то есть терпимость к самым гнусным порокам — наряду с запретом «не смей быть лучше нас». Вплоть до того, что героям тамошних войн не рекомендуют появляться на улице в мундире и с наградами, чтобы не вызывать обиду у тех, кто ничего не совершил. А применительно к одежде, раз уж я о ней веду разговор — намеренное занижение идеалов. Там даже манекенщицы должны быть не с наилучшей фигурой, а «как все». А некоторые «модные» вещи не могут быть объяснены ни удобством, ни красотой, а исключительно намерением «опустить планку», как например штаны с приспущенной талией — для тех у кого ноги не «от ушей», так вместо того, чтобы скрыть этот дефект фигуры, напротив, намеренно его подчеркнуть, «а вот мы такие». Или, вот ужас, намеренно рваные штаны, что это, как не пренебрежение к обществу? Убеждена, что многие там в будущем носят «унисекс» (как это назвал мой муж) лишь потому, что боятся выделиться из толпы!

Когда я сказала о том Пономаренко (это было еще весной, полгода назад), он спросил, не встречала ли я подобного отношения здесь? Конечно встречала — помню эту дуру Брекс из Киева — но гораздо чаще отношение к нашему Дому Итальянской Моды было благожелательным, в том числе и со стороны властей.

— Еще бы не быть, коль сам товарищ Сталин одобрил, и это всем известно — сказал Пономаренко — но вопрос на понимание: чем ваши модные дела важны для конкретно нашей Конторы? Подсказка: какие тенденции в будущем обществе ты заметила еще?

Там нет семей. Мне вот резало глаз в их фильмах, «мой бывший», «моя бывшая», и сына, или дочь оставить им на выходные. А я вот не могу себя представить, если бы мне пришлось бегать на два дома, к матери и отцу! Даже при том, что моя мама умерла, когда мне было пятнадцать. Знаю, что во Франции, после прошлой Великой Войны, попытались растить и воспитывать детей в приюте, как в инкубаторе, с младенческого возраста и без родителей вообще. И была высочайшая смертность — а те, кто выживали, в подавляющем большинстве были или злыми зверьками, или тупой скотиной. О да, могу признать, что прежние большие семьи, где под одной крышей жило три, а то и четыре поколения, причем все беспрекословно подчинялись патриарху рода — уходили в прошлое, исчезали уже в наших городах. Но вот «ячейка общества», как называет это мой муж, двое родителей и дети — это абсолютная необходимость! Не ради обеспечения в старости, как это было в патриархальной семье, «больше детей-работников, это замена пенсии» (снова, слова моего мужа), но ради нормального воспитания детей!

Да, мадонна, я говорю это здесь, в Ленинграде — а мои Петя и Анечка в Москве, под надзором Марьи Степановны, и сменяющих ее тети Паши и тети Даши. И это уже не в первый раз — и наверное, не в последний. Но я стараюсь возместить им это — своим теплом и любовью, когда мы вместе. И кажется, это у меня получается — гораздо лучше, чем у героев тех фильмов.

А еще, там все больше становятся тех, кто не желает иметь детей вообще. Поскольку это отвлекает от карьеры, «потеряешь время, выпадешь из обоймы, уже не догнать». Это было уже в истории, когда погиб Великий Рим — но тех римлянок можно как-то понять: при том уровне медицины, смертность при родах достигала тридцати процентов, так что у римской женщины шанс остаться живой был таким же, как у римского легионера уцелеть в сражении; а дожить до старости — как у того же легионера, дослужить до отставки. Но в двадцать первом веке медицина обеспечивала почти стопроцентную безопасность — и причина была в другом. Даже те, кто имели мужа — боялись довериться ему, «а вдруг мы разведемся», «если он будет зарабатывать больше меня, то много о себе возомнит». И что станет с таким обществом лет через двадцать, тридцать, пятьдесят?

— В точку — сказал Пономаренко — а это уже вопрос государственный: чтоб были у СССР и рабочие, и солдаты. И ситуация с демографией, что была там, нам здесь не подходит совершенно. Что до жизни «ускоренной и напряженной», то есть такое мнение, что не цивилизация и прогресс сами по себе виноваты — а капитализм, туды его в качель! Потогонная система, как беличье колесо, успеть-не успеть, конкурентоспособность — высшее благо. Конечно, нам тоже экономическая эффективность нужна, но не такой же ценой! Другие способы есть — как например, автоматизация, роботизация, повышение срока службы изделий. Эта задача другим поставлена — и поверь, что-то делается уже. А конкретно твоя забота, королева ты наша итальянская, маленький участок этого фронта, и глобальная разведка, «индикатор». Поскольку в той истории наш, советский стиль — я не про одну одежду говорю — так и не родился. А так как свято место пусто не бывает, то заграница проникла — и стало это первым шагом к нашему отступлению, а затем и капитуляции. Что будет в этой истории — надеемся, в том числе и на тебя. Москву уже охватили, теперь Ленинград — дальше и другие города будут, вплоть до Владивостока. В отличие от прочих потребтоваров, одежду каждый себе сам может шить — выкройки, ткань, машинки у многих свои. А мы посмотрим, какой стиль распространится — без всякого принуждения, боже упаси! Хороший такой «индикатор» выйдет, сумеем стать «не как запад» в этой реальности, или опять по накатанной пойдет. Главное — наглядно. Будут ли и у нас советские гражданки все поголовно в джинсах ходить, или останутся на женщин похожи. Я понимаю, что кому-то удобство важнее — но не всем же?