— С прочими сторонами разберемся после? — спросил толстяк..

— Не забудем! — ответил «аристократ» — но пока рано. Слишком много неопределенности. Разведка боем — посмотрим, станет ли «сторона Икс» заступаться за французов — которые здешним русским не союзники и не друзья? В конце концов, мы договорились с мистером Сталиным о разделе сфер влияния — мы не лезем например, на Украину, пусть он там бедных bander хоть заживо сжигает, ну а он не мешает нам разобраться на нашем французском дворе. Меня беспокоит, если у лягушатников начнется мятеж, и нам придется вводить там военное положение. Ведь «президент-акт» еще не отменили?

— Оккупация? — с сомнением переспросил толстяк — помнится мне, этот вариант уже обсуждался. И произносилась цифра в сорок пять дивизий, минимально необходимых, чтобы поддерживать порядок. У нас наличествует такое количество сухопутных войск? Что-то ведь надо и на Японию с Китаем выделить, на прочие места наших интересов, и здесь, в Штатах, тоже оставить.

— Десять дивизий, согласно договору, выделят англичане — заметил «аристократ» — и по одной-две можно получить от голландцев, бельгийцев, датчан. Да хоть на месте сформировать, из французских патриотов, верных идее свободного мира. Но как вы понимаете, это на крайний случай. Думаю все же, что Де Голль не самоубийца, чтобы до взрыва доводить.

— Ну а после? — спросил «ковбой» — предавший раз, предаст и еще.

— Не сможет — ответил «аристократ» — поскольку, если обвинения окончательно подтвердятся нашим судом, французских Ротшильдов больше не будет. Вернее, это будут совсем другие люди.

— Принято — подвел итог толстяк — и внимательно смотрим за реакцией «Икс».

Валентин Кунцевич «Скунс». Москва. 7 ноября 1950.

— Ну что, акулы летающие и орлы водоплавающие? За революцию — тридцать третью годовщину!

Пономаренко витийствует. А я подумал вдруг — тридцать три года с Октября! — это значит, что участники тех событий еще не стары, и даже в строю! То самое поколение, что искренне верило в лучшую долю на земле, в социализм-комунизм. Знаю, что не все там были ангелы, и шариковых-швондеров хватало. Но идея была святой — что б ни говорили после о «России которую мы потеряли».

Кстати, в этой реальности «император всероссийский», Кирилл Владимирович или Владимир Кириллович — я в сортах дерьма не разбираюсь, а в разработке объект у нас не был по причине полной никчемности — из Парижа прислал письмо, где ни более ни менее, соглашался принять престол, если его пригласят, и выражал желание приехать. И как я слышал, Сталин ответил: «Пусть приезжает. Повесим!». Оттого, «царь» домой не спешит. Поскольку у нас генеральная линия — к бывшим эмигрантам, не замаравшим себя сотрудничеством с нацистами, в целом терпимо, кто хочет родные березки увидеть, да ради бога — но только не в случае, когда они пытаются снова в политику лезть. Не для того большевики власть брали, чтоб кому-то отдавать, или даже с кем-то делиться

Ну а мы сидим в квартире Смоленцевых, на Ленинградском шоссе. Юрка с Лючией, она в его объятиях прямо млеет, и фигура у нее уже изменилась, видно что прибавления семейства ждет. Наш отец-адмирал с Дальнего Востока прилетел, вместе с Аней — а она расцвела, еще похорошела, ну чисто королева, и тоже на своего Адмирала смотрит, как наша римлянка на своего «рыцаря», эх! И даже Ли Юншен, жучара, в Москве ему награду вручать будут, поскольку считается что это он базу Синьчжун взял и В-47 захватил — ну а дальше, неужели сразу в Академию, или все же, назад в Харбин, пусть в училище курс хотя бы нашего летехи пройдет — иначе он так меня в чине обгонит, по чисто политическим соображениям, если можно из отделенных разом в капитаны, то отчего нельзя из капитанов в полковники? А то в Китайской Народной Армии сейчас жесточайший кадровый голод!

Там кстати, определились — есть Маньчжурия (товарища Гао Гана), и в армии офицерский состав сплошь «товарищи Ли Си Цыны», вроде моего знакомца Цветаева. А в Пекине уже Китайская Народная Республика, и главным Ван Мин — но вот армия, это уже местные кадры, отчего так решили, бог весть. Боеспособность конечно, хреновая — ну так там и корейцы, и маньчжуры, и наши на границе стоят, чтоб бедных китайцев никто обижать не смел. А Мао так и сидит в своем Особом Районе — вот только формально теперь он считается частью КНР, а значит Мао у Ван Мина в подчинении. И сведения есть, что со здоровьем у Мао не очень — лучевку он в Сиани схватил, так что не заживется.

Стругацкий собирается на дембель уйти. Чтобы заняться востоковедением и журналистикой, начальство не против — но наша Контора будет его так ненавязчиво по жизни вести. Как сейчас, он тоже за столом, и не один, а с девушкой Верочкой, из «смоленцевок», доверенный кадр Лючии, в Ленинграде с ней была на показе мод. Так вроде Аркадий был в нашей истории на ком-то уже женат — вот не помню? Ну а здесь будет, как мы устроим!

Ли Юншен, сам здесь на птичьих правах, испросил разрешения прийти с дамой — и приволок сразу двоих, тех самых сестричек, Лан (переводится как «орхидея») и Кианг («роза»). Причем Аня с Лючией явно были в курсах — если китаяночки пришли уже одетые по «русско-итальянской» моде, подобно нашим «королевам», причесанные, в меру накрашенные, в таких же платьях-солнцеклеш, накидки и шляпки с вуалью в прихожей оставили. А я, блин, один как перст! Хотя не далее, чем вчера гулял по Москве под ручку с красивой девушкой Машей, не просто знакомой с улицы, а сестричкой из нашего госпиталя, и, как я подозреваю, кадром от нашей Ани (стиль, манера держаться и одеваться похожи, даже пластика выдает, чем-то таким «от Смоленцева» девочка занималась — а «товарищ Лазарева» все не оставляет попыток меня женить, последним из всей команды неокольцованным хожу). Мы, защитники Отечества, и не старые еще, и в чинах, и с наградами, пользуемся здесь успехом, как наверное в 2012 был бы я холостым сыном нефтяного олигарха, рассекающим по Москве на «бентли». Что ж — я, простите, не монах, и не так давно тридцатник разменял, и на здоровье не жалуюсь, как там в песне у Кукина, «тридцать лет, это возраст вершины». И тоже мог Машу пригласить — вот обидится теперь! А Юншен гад, мог бы быть и скромнее!

Ну и подрастающее поколение заглядывало — дети Лазаревых и Смоленцевых. Присутствовали еще Мария Степановна, «домоправительница», и две домработницы, уже бабули — хорошо, квартира большая. И на столе наши спецпайки — включая икру, семгу, копчености и фрукты. Дамы лимонад пили, ну а мы, как положено.

Все с наградами, в парадке, как положено офицерам. А вот я за все это китайское дело ни черта не получил — ну кроме денежного довольствия за весь срок, правда, по самой высшей норме. Вернулся живой, целый, и без взысканий — и ладно. В Москве еще с неделю, а там — куда пошлют! Кого изничтожать будем, ради интересов СССР?

О том завтра будем думать. А пока — пили, ели, беседовали. И танцевали, под радиолу — не «тискотека» конца века, а настоящие вальс, танго — так, что у дам юбки становились как зонты, открывая ножки не хуже «мини». Я сначала, из интереса, с одной из китайских близняшек кружился — в руках как кукла, глаза потупила, по-нашему лишь «да, большой руски господин», «нет, большой руски господин». А после решился саму «королеву Анну» на вальс пригласить, конечно, с дозволения Адмирала.