Наряду с этими двумя князьями мелодов примерно в одно с ними время процветало целое созвездие монахов-гимнографов – Савва Новый, Вавила, Аристобул, племянник Иоанна Дамаскина Григорий, два Стефана. Немного позже, в последний период борьбы против иконоборцев, жили братья Феодор и Феофан, которые также прославились своим мужеством во время преследований и оба стали жертвами императора Феофила (829–842), который велел вытатуировать им на лбах нечестивые стихи, направленные против святых образов. Братья срочно приехали в Константинополь, чтобы более активно участвовать в защите истины, и позже Феодор умер в столичной тюрьме, а Феофан, когда вернулись мирные времена, стал митрополитом в Никее. Оба брата сочиняли каноны, но Феофан, получивший прозвище Граптос (Начертанный), делал это с намного большим успехом, чем его брат. Византийские писатели ставят его почти в один ряд с Иоанном Дамаскином и Космой Мелодом (Маюмским).

В то время, когда в Сирии славилась своими достижениями школа гимнографов монастыря Святого Саввы, на противоположном краю Византийской империи привлекали к себе внимание другие религиозные поэты. Сирия и Южная Италия были тогда центрами настоящего возрождения поэзии. Уже в середине VII века расцвели дарования Григория и Феодосия Сиракузских, авторов гимнов и тропарей. В следующем веке оба великих иерусалимских мелода, то есть Иоанн Дамаскин и Косма, учились всем божественным и человеческим наукам, а также правилам музыкального искусства и стихосложения, у монаха Космы с Сицилии.

Среди многих Георгиев Сицилийских есть один, который изяществом своего творчества заслуживает отдельного упоминания, и похоже, что это он осмелился благочестиво прославить Пречистую Деву. Также из Сицилии был родом святой Иосиф, которому греки дали прозвище Песнописец и называли его поэтом канонов. Изгнанный арабами со своей родины, он вместе с родителями нашел себе убежище на Пелопоннесе, затем в Фессалонике. Став монахом-священником, он по совету своего учителя, святого Григория Декаполита, приехал в Константинополь и стал жить затворником в монастыре Святых Сергия и Вакха. Во время преследований, организованных императором Львом Армянином, Иосиф был послан в Рим, но в пути попал в плен к пиратам, и те отвезли его на Крит. Благодаря заступничеству святого Николая пленник был освобожден в ту самую рождественскую ночь, когда был убит Лев, и чудесным образом перенесен в Константинополь. Там он употреблял свои таланты на сочинение священных песнопений и на защиту поклонения иконам, пока император Феофил не изгнал его. В царствование Феодоры (842–856) он был возвращен из изгнания. «Около трехсот канонов носят имя Иосифа Песнописца, запечатленное в акростихе. Считается, что он сочинил больше тысячи канонов, что составляет от восьми до девяти тысяч песней».

Другой гимнограф, современник «великого светильника мелодии» Иосифа, святой Мефодий, патриарх Константинопольский, исповедник, тоже был сицилийцем по рождению. В одном из своих самых прекрасных поэтических произведений он с гордостью называет себя певцом и соотечественником святой Луции Сиракузской. Когда-то Мефодий, молодой элегантный патрикий, воспитанный в мирской роскоши, ради любопытства приехал в столицу империи. Обращенный в веру одним отшельником, он стал исповедником веры и в одну из самых трудных эпох истории Нового Рима взошел на престол его патриархов. Иконоборцы изуродовали его губы железом, сломали челюсть, но у этого мученика осталось достаточно голоса и душевного пыла, чтобы диктовать свои гимны, теперь забытые, но достойные хотя бы некоторой известности. А повязки, которые поддерживали его разбитую челюсть, стали для его преемников украшением и отличительным знаком их сана первосвященников. Мефодий был последним мелодом, который, не отказываясь от силлабического ритма, использовал в своих канонах, подражая Иоанну Дамаскину, нечто вроде ямбической строки из двенадцати слогов. На самом деле Мефодий и Иосиф Песнописец принадлежали больше Константинополю, чем своей родине, и столичные монахи с полным правом могут считать своими этих знаменитых представителей византийской гимнографии.

И действительно, именно Константинополь стал центром движения за возрождение литературы и поэзии, которое началось в Сирии и Великой Греции. Патриархи святой Герман и святой Тарасий были также поэтами. Но душой всего этого движения, его главой, вокруг которого объединились новые мелоды, был, конечно, великий настоятель Студийского монастыря Феодор. Его монастырь в течение всего IX века и позже был подлинным центром церковной поэзии. Известно, каким энергичным и деятельным был этот великий человек, поистине наделенный душой командира. Читатель уже знает, какой мощный заряд побуждающей силы Феодор сумел дать тем, кто его окружал, для многих занятий, интересовавших его обширный ум, и в особенности для изучения изящной литературы. Религиозная поэзия занимала в его монастыре почетное место, и там развивали все ее виды. Биограф Феодора свидетельствует, что под руководством Феодора монахи Студийского монастыря, у которых были для этого свободное время и талант, сочиняли богослужебные гимны, священные песнопения, духовные псалмы, потому что, с их точки зрения, ничто не было полезнее и не придавало больше достоинства христианским собраниям, чем ритм и хороший порядок песнопений, гармония голосов и очарование мелодий. В Студийском монастыре можно было встретить авторов, работавших во всех жанрах, – сочинителей священной музыки, составителей кондаков, поэтов, сочинителей мелодий и всех видов стихотворений, и среди них были истинно выдающиеся мастера. Благодаря открытию кардинала Питры, нам уже известны имена многих из этих студийских мелодов – Климент, Стефан, Арсений, Епифаний, Василий, Михаил, Исидор, Филипп, Прокопий, Мефодий, Димитрий, Никодим, Даниил, Феодот, Киприан, Герман, Гавриил, Симеон. В первом томе «Святых Анадлект» более тридцати забытых или неиздававшихся священных стихотворений были возвращены людям и отнесены к гимнографической школе знаменитого Студийского монастыря.

Примерно столько же стихотворений было создано двумя самыми знаменитыми студитами – Феодором и его братом Иосифом Фессалоникийским. Феодор и Иосиф не имели такого гениального поэтического дара, как Роман, но все же были достойны такого образца, как он. Архиепископ Фессалоники, кажется, сделал подражание несравненному мелоду своего рода культом. У этого студийского гимнографа можно обнаружить немало оборотов речи, выражений, ассонансов, которые были дороги Роману; все стихотворения Иосифа построены по ирмосу, заимствованному у того же мелода, и семь раз из десяти образцом служит ритм знаменитого «Дева днесь.». Даже многие сюжеты его стихотворений не были новыми, а уже вдохновили музу князя византийских гимнографов, и порой целые строфы Иосифа кажутся заимствованными у Романа Сладкопевца.

Феодор Студит был намного более самобытным и плодовитым автором, чем его брат. Он прекрасно работал во всех жанрах. Известно, что он написал ямбом много стихотворных произведений на самые разнообразные сюжеты – несмотря на сухость содержания, в стихах Феодора всегда есть богатство выразительных средств, легкость, изящество, иногда даже подлинное красноречие.

В кондаках Феодора много поэзии. Здесь его вдохновению меньше, чем в его трудах, предназначенных для обучения, мешало однообразие формы или мысли. Но кажется, что даже в этом жанре поэзии ученый игумен охотнее всего брался за сюжеты, которые мы сейчас назвали бы историческими. Он прославил одного за другим великих богословов восточных церквей – святого Ефрема Сирина, святого Василия Великого, святого Афанасия Великого, святого Григория Назианзина, святого Иоанна Златоуста; епископов, прославившихся своим мужеством, усердием в вере или ученостью, – святого Павла Константинопольского, святого Епифания Монаха, святого Григория Нисского; особо почитаемых в Византии мучеников – святого Феодора Стратилата, святого Емилиана, святых Кирика и Иулитту, святого Евстратия; а также святого Иоанна Крестителя, очень любимого византийцами и еще больше – студийскими монахами; святого Николая Чудотворца, самого популярного из всех святых Востока; аскетов – Евфимия Синкелла, Феодора Сикеота, Антония Студита. Из восемнадцати его недавно найденных поэтических произведений лишь одно не заключено в тесную рамку исторических границ; это похоронное песнопение, сочиненное для погребения умерших монахов. Но в этом случае видна вторая отличительная черта религиозной поэзии Феодора Студита. Эта тема – смерть монаха – давала поэту возможность нарисовать самые патетические картины. Он мог, например, описать долгие годы покаяния в суровых условиях монастыря, страхи, которые вызывает даже у праведных душ приход грозной последней минуты, и намекнуть на счастье, которое ожидает избранных, показать или заставить говорить Христа, Деву Марию, ангелов, святых – одним словом, придать своему сочинению ту драматическую форму, которая добавляет так много наивного или величественного очарования поэтическим произведениям Романа Мелода (Сладокопевца).