Лаура сняла трубку, несколько секунд ждала гудка, а потом поняла, что линия не работает.

В тот момент, когда женщина поняла, что Кристофер вырвал телефонный кабель из стены, снаружи в саду вновь загорелся свет, фиксирующий движение.

И тут она рефлекторно вздрогнула – световой сигнал! Ее пронзило воспоминание о том вечере, когда Хейманн вдруг оказался под ее окном. Тогда она почувствовала раздражение, которое никак не могла себе объяснить.

Теперь Лаура знала, чем оно было вызвано. Перед домом должен был загореться свет. Но этого не случилось – значит, Кристофер мог тогда приблизиться к дому лишь с задней стороны, пройдя через сад, чтобы спокойно, без помех, наблюдать за ней. Если б она тогда как следует поразмыслила! Тогда она могла бы раньше понять, что с ним что-то не в порядке.

Но сейчас нет времени думать об этом! Ее мобильник! Где, черт побери, ее мобильник?! Вероятно, в ее сумке. А где сумка?

Взгляд Лауры стремительно носился по комнате. Как обычно, она оставила сумку черт знает где – и, скорее всего, не в гостиной. У двери послышались шаги, и женщина подумала, как чертовски легкомысленны они с мужем были все эти годы. Почему не приделали к двери предохранительную цепочку? Почему всегда считали, что уж с ними-то ничего не случится?

Лаура помчалась по лестнице наверх. Она увидела, как Хейманн входит в дверь. Он был совершенно промокшим и громко и тяжело дышал. Его лицо исказилось от боли – каждое движение, видимо, было для него мучительным. Кристофер не шел, а скорее тащился вперед, очень сильно хромая.

– Ты, дешевая маленькая шлюха, – сказал он, запрокинув голову и уставившись на Лауру. – Сдавайся уже.

Лаура предположила, что он убил Надин, а это означало, что у нее больше нет никакой надежды. Она ринулась в спальню, заперла дверь и попыталась, навалившись всем своим весом на тяжелый комод, придвинуть его изнутри к двери. Но ей удавалось продвинуться вперед лишь на миллиметры, и она снова и снова приостанавливалась, чувствуя полное бессилие. Одновременно прислушивалась к звукам в доме. Два раза она услышала, как скрипнули ступеньки – значит, Кристофер поднимался наверх, но, видимо, дело у него продвигалось очень медленно. Что он еще сказал о своей ноге, тогда, в обед на парковке в Ла-Мадраге? Что он наступил на осколки стекла. Лаура подумала, что рана у него могла воспалиться. Возможно, у него уже идет заражение крови. Он, без сомнения, терпел сильную боль, а может быть, у него еще и поднялась температура. У Кристофера осталось уже не так много сил, это она могла заметить. Что бы он ни сотворил с Надин, на это у него ушли последние резервы. Ему потребуется в три раза больше времени, чем нужно было бы в обычной ситуации, чтобы проникнуть в комнату.

Но в конечном счете ему это удастся.

Кристофер добрался до двери в спальню. Несмотря на ветер, Лаура слышала его дыхание. Ему, видимо, было очень плохо, но это еще не значило, что он отступил от своих сумасшедших намерений.

Пока Лаура мучительно долго двигала комод, Хейманн принялся с помощью какого-то предмета – она предположила, что с помощью ножа – ковыряться в замке. При этом он часто прерывался, пытаясь передохнуть. Однако Лаура теперь дышала так же тяжело. Она с трудом вытащила тяжелые ящики, и ей стало легче толкать комод. Задвинув его под дверную ручку, женщина заметила, что он был слишком низким для того, чтобы блокировать ее. Оставалось лишь надеяться, что ослабевший Кристофер будет не в состоянии сдвинуть комод с места. Лаура поспешно принялась вставлять обратно ящики. По ее телу ручьями лился пот.

Она еще не закончила, когда услышала, как замок, звякнув, поддался. Комод закачался. Теперь Кристофер надавил на дверь со своей стороны.

Как бы плохо ему ни было, он все же был полон яростной решимости, которая придавала ему силы, и готов был умереть, но добиться своего. Однако и Лаура, охваченная страхом смерти, не сдавалась. Она вставила на место второй ящик, еще больше увеличив вес, с которым Кристофер вынужден был бороться. Оставался еще третий ящик; она должна вставить его в комод, даже если потом упадет без сил. Она постарается создать Хейманну столько препятствий, сколько сможет.

Лаура не знала, сколько времени прошло с тех пор, как он вернулся из сада, но ей казалось, что как минимум минут сорок. Целая вечность. Однако впереди были еще бесконечные ночные часы. Она не знала, чем ей поможет наступление дня, но Лауре очень хотелось этого, словно день должен был принести ей новые надежды.

Третий ящик оказался на месте, однако тяжесть, как показалось Лауре, все еще была недостаточной. Она прижалась к комоду, но ее силы быстро иссякали, и комод еще больше отодвинулся от двери. Один раз женщина даже смогла увидеть искаженное лицо Кристофера, настолько широкой уже была щель в двери.

– Тебе сейчас придет конец, – процедил он с усилием сквозь зубы. – Ты, чертова стерва, сейчас я буду у тебя!

У Лауры хлынули слезы из глаз. Она так измучена! У нее нет больше сил. Она умрет.

Она никогда больше не увидит Софи…

Когда сквозь шум шторма послышался звук моторов подъезжающих к дому машин, Лаура уже сдалась. Она скрючилась на кровати и не могла найти в себе больше сил, чтобы бороться.

Затем она увидела мигающий синий свет, отражавшийся на стенах ее комнаты.

Полиция. Наконец-то полиция.

Они прибыли в последнюю секунду. Как выяснилось впоследствии, Кристофер оставил ключ в замке, и они без труда смогли открыть дверь. Полицейские прибыли, когда Хейманн уже почти проник в комнату. Он продолжал бороться с комодом, когда они поднимались по лестнице.

Один из полицейских просунул голову в комнату.

– У вас всё в порядке, мадам?

Слезы текли у Лауры по лицу, и она ничего не могла с этим поделать. Просто лежала на кровати и ревела. Когда она наконец смогла открыть рот, то спросила:

– Где Надин?

– Вы имеете в виду ту женщину, что мы нашли в саду? Она без сознания, но жива. Ее уже везут в больницу.

Голова у Лауры работала медленно, мысли шевелились с таким трудом… Ей удалось снова открыть рот лишь спустя некоторое время, и тогда она спросила:

– Кто вам позвонил?

– Это была мадам… как же ее звать? Ах да, Мишо. Мадам Мишо. Катрин Мишо, – ответил полицейский. – Вы ее знаете?

Лаура попыталась вспомнить, кто такая Катрин Мишо, но мысли у нее стали путаться еще сильнее. Теперь она не смогла бы ответить, даже если б у нее спросили ее собственное имя. Голоса и звуки отдалились куда-то на задний план. Она услышала, как кто-то – наверное, это был тот любезный полицейский, который вошел к ней в комнату, – встревоженно спросил:

– Врач еще здесь? Мне кажется, она сейчас отключится.

Потом все вокруг нее потемнело.

1

– Вы можете лишь очень коротко поговорить с мадам Жоли, – сказала медсестра, – она еще в плохом состоянии, и у нее только что была полиция. Ей вообще-то сейчас нужен покой.