— Вот как?

Расстегнув застежку, она сбросила блузку. Ее тело было гладким, упругим. Соски затвердели.

Алегрия приблизилась ко мне, и я попытался ее обнять.

— Нет, — едва слышно прошептала она. — Не надо спешить, не надо торопиться.

Я послушно опустил руки. Алегрия медленно расстегнула мою тяжелую шубу, развязала шнурки меховых штанов, и они сползли на пол. Сбросив сапоги, я перешагнул через одежды, на мне осталась только набедренная повязка.

— А ты очень красивый, — заметила Алегрия.

— Не такой красивый, как ты.

Нагнувшись, она поцеловала меня в сосок. Я провел ладонью по ее гладкому плечу.

— Я хочу тебя поцеловать, — прошептала Алегрия, и ее губы призывно раздвинулись.

Наши языки переплелись, я обнял ее за плечи, прижимая к себе. Но Алегрия, учащенно дыша, оторвалась от меня.

— Меня научили... первый раз это должно произойти медленно, — сказала она. — Но, клянусь, я не могу больше ждать.

— И я не могу, — хрипло произнес я, подхватывая ее на руки.

Колени Алегрии подогнулись, словно не в силах больше держать вес тела. Я осторожно опустил ее на шкуру.

— Я хочу, чтобы ты полюбил меня, полюбил прямо сейчас, — прошептала девушка. — Дамастес, все мое тело изнывает от желания. Не останавливайся до тех пор, пока я не получу полного удовлетворения.

Я поцеловал Алегрию в крохотный пупок, проведя языком внутри, а ее пальцы завозились с завязками шаровар. Она приподняла бедра, и я стащил их с нее. Сокровенный треугольник между ног Алегрии зарос пушком; я прикоснулся к нему нежным поцелуем, затем спустился ниже, проникая языком внутрь, лаская твердый узелок.

Откликаясь на мои поцелуи, Алегрия вцепилась руками мне в волосы, ее дыхание участилось, стало хриплым. Застонав, она дернулась, прижимаясь ко мне, но я и не думал останавливаться.

— Иди же ко мне, пожалуйста, скорее! — взмолилась Алегрия.

Поспешив исполнить ее просьбу, я стал тереться членом о призывно раскрытые губы, мокрые от собственных выделений и от моей слюны. Затем я медленно надавил вперед, преодолевая сопротивление, и вдруг оно разом прекратилось. Алегрия вскрикнула. Я не стал проникать дальше, просто раскачивался из стороны в сторону, всего на какие-то доли дюйма, и она со стонами начала откликаться на мои движения. Наконец я углубился внутрь, и Алегрия обвила меня ногами, прижимая к себе. Я поцеловал ее, и она принялась неистово ласкать мое лицо своим языком. Я отпрянул назад, едва не выйдя из нее, а затем резко нырнул вперед, и Алегрия снова вскрикнула, на этот раз от радости. Я повторял и повторял эти движения, расплачиваясь за долгие месяцы воздержания и глупости, — и в конце концов, не выдержав, взорвался в ее чреве.

— Черт, — пробормотал я.

— Молчи, прошептала Алегрия.

Ее пальцы скользнули вниз, по моим бедрам, ощупывая мошонку, основание члена, прикасаясь к этому месту, к тому, и вдруг я снова почувствовал себя готовым. Теперь мы стали двигаться вместе. Казалось, у нас за плечами огромный опыт и мы повторяем давно знакомый танец, хотя в действительности мы лишь совсем недавно впервые познали друг друга. Вдруг Алегрия громко вскрикнула, откидывая голову назад, судорожно напрягая мышцы, и я вторично достиг вершин блаженства. Ее лицо исказилось в сладостных муках, глаза закрылись. Я долго гладил мокрое от пота тело Алегрии, пока наконец она не открыла глаза.

Я не ошиблась, сказав еще много месяцев назад, что мне очень повезло.

— Нет, — возразил я, — это мне повезло.

— Быть может, когда-нибудь твои слова станут правдой, — прошептала Алегрия, переворачивая меня на спину.

— Так, это было один раз, — сказала она, вставая на колени и начиная ласкать мой член. — Вот, малыш, что значит так долго не тренироваться. Как ты быстро утомился. Тебя надо немного подбодрить.

Облизнув языком кончик члена, она оттянула крайнюю плоть и осторожно провела зубами по головке. Ее язык прикасался ко мне тут, там, а руки тем временем поглаживали яички и нижнюю часть живота. Мое естество опять затвердело в готовности, а Алегрия скользила ниже и ниже, забирая его в рот, проводя по нему шершавым языком. И снова весь мир закружился передо мной. Настала моя очередь вскрикнуть от наслаждения. Алегрия, подняв голову, сглотнула.

— Настоящее семя гораздо вкуснее всего того, что нам давали на занятиях, — заметила она. — По крайней мере, это относится к твоему.

Приподнявшись, я поцеловал ее.

— Два раза, — улыбнулась Алегрия.

Мы лежали рядом, лениво лаская друг друга, наслаждаясь теплом огня в камине и жаром невидимого пламени, бушующего в нас.

— Буду я похож на дурака, если скажу, что люблю тебя? — спросил я.

Алегрия изумленно раскрыла глаза.

— Н-нет. Конечно же нет. Но...

— Что?

— Я... Этого не должно быть... Проклятие, я растерялась!

У нее навернулись слезы, но она решительно вытерла глаза.

— Извини, — неудачно пошутил я. — Я больше никогда не произнесу эти слова.

— Не будь ослом. — Алегрия глубоко вздохнула, собираясь с силами. — Дамастес, я тебя люблю.

— Хорошо, что мы пришли к единому мнению. Мы поцеловались.

— Знаешь, когда я в тебя влюбилась? — спросила Алегрия. Я покачал головой. — В ту самую первую ночь, когда ты выбросил таблетку в окно.

— Так, обожди-ка минутку, — возразил я. — Бессмыслица какая-то получается. Я же сказал, никаких цепей, так что...

— А я добровольно надела их на себя. Но только кто сказал, что любовь — это цепи?

Скорчив гримасу, я промолчал.

— Забудь о ней, — сказала Алегрия. — Все это прошло. Осталось позади. Думай о чем-нибудь другом.

— Ну хорошо, — смущенно протянул я, все же охваченный любопытством. — У меня есть к тебе один вопрос, но тебе необязательно на него отвечать. Помнишь, в первую ночь ты порезала себе палец, чтобы никто не сплетничал о том, чего не было.

— Да. И что?

— Но сегодня мне показалось... я почувствовал, что ты впервые занималась любовью.

— Кажется, ты говорил, что вырос в деревне.

— Это действительно так, — подтвердил я. — Но я не понимаю, какое это имеет отношение к нашему разговору?

— Разве ты не слышал шутку про бедную девушку, любившую сеновалы и деревенских парней, которых она там встречала? А потом один богатый старый крестьянин решил на ней жениться, но только в том случае, если она девственница?

Я действительно слышал подобные шутки, неизменно заканчивавшиеся тем, что какой-нибудь молодой парень оказывался в том месте, которое старый богач считал своей собственностью.