место. — Пожалуйста, не уходите насовсем! Нам без вас плохо! — голос предательски задрожал, очки запотели, кажется, даже слёзы потекли, но Артём упрямо продолжал: — Вэйт видела, она скажет: наш мир умирает, мы не можем без вас! Мы его убиваем, понимаете? Но тех, кто понимает, очень мало, и сделать мы можем очень мало, а большинству наплевать! Пожалуйста!

— Он просит помочь его миру, — объяснила Вэйт всем, кроме Лайма, у него был амулет.

— Трогательно. Но от нас-то чего ты хочешь, трепетный мой? — взгляд черноволосого из насмешливого превратился в жёсткий. — Чтобы мы вашу помойку разгребали? А нам оно надо?

— Дон, не надо, правда, они не плохие… — заступилась Вэйт. — У них музыка интересная, я себе много записала. И инструменты смешные, только я не знаю, как до них добраться, там хуже, чем у нас было, дышать совсем нечем…

— Ой, Вэйточка, у тебя всегда все хорошие, — нахмурился Ри. — И когда ты только повзрослеешь? Как ребёнок!

— Пожалуйста! — опять воспрянул Артём. — А можно… можно, я вас хоть чаем напою? У вас такого нет, а Вэйт понравилось!

Вэйт перевела и активно закивала, всем по очереди.

— Лайм, он безобиден, — Дон смерял Артёма взглядом. — Может, посидим? Мальчик хочет чудесов! Нас не убудет, а зверюшка-то забавная. А может, и полезная. У него целая библиотека, я бы покопался, если Роган амулетов наделает. Если что интересное, можно перевести и денег получить, сказки сейчас в моде…

Лайм пару секунд раздумывал.

— Саймон, на сколько хватит энергии?

— Часа на два, — донеслось из портала.

— Ри, через полчаса смени Саймона и Йэльфа, если им станет интересно, хорошо? Райнэ, операцию считаю завершенной, — сообщил он и неуловимо изменился, будто отпустил себя и ожил. Перестал быть живой машиной, добровольно взявшей на себя обязательство жестко контролировать ситуацию в каждый момент времени. И вдруг оказалось, что у него очень доброе лицо и спокойные глаза. — Тогда давай знакомиться, — улыбнулся он замершему Артёму. — С незнакомыми даже компот пить — и то хуже некуда, ты согласен?

— Да! — выдохнул совершенно счастливый Артём. — Только я сейчас, я чайник поставлю! И кастрюлю, а то не хватит! Вэйт, расскажите им пока, ладно? И… и вот! — он поспешно подскочил к аудио и включил любимое, «Я гора» Саймона и Гарфункеля.

— Ай эм а рок, ай эм а ро-ок, а-а-а, туду ту-ту, — пела Артёмова душа, пока вода лилась в чайник.

— Лайм, — прищурился Роган. — А вот ты всё время спрашиваешь, согласны ли с тобой. А если кто скажет, что не согласен?

— Выслушаю, — удивился Лаймон. — Если что-то разумное, всей Рукой обсудим, разработаем и внесём в план. Но, если ты заметил, я спрашивал только при разработке. А в рейде уместно только подчинение моим приказам.

— А если неразумное? А если в рейде? — Лайм ехидно улыбнулся и покивал. Какой знакомый вопрос!

— Объясню, что очень сочувствую, но вынужден настоять на выполнении, — мягко, как всегда, объяснил он. — А потом вышибу из своей Руки из-за несовместимости. Или сразу вышибу, если время есть новый Палец прирастить. Вежливость приказа не делает необязательным его исполнение. Не доходит — пусть в Резерве на казённых харчах и минимальной оплате посидит, потом с другим Большим попробует, жёсткий стиль не редкость. Рука — единый организм, Пальцы могут с болью жаловаться друг другу на тяжкую жизнь, но не должны протестовать, когда Руку макают в кипяток, ты согласен?

Дон довольно засмеялся, дёргая плечом под музыку, а Роган сделал вид, что ни о чём не спрашивал. Да, это не Квали.

А Артём лихорадочно сваливал на сервировочный столик все сорта чая, что были в доме, и кофе, и какао, и заначку шоколада из морозилки выковырял. Надо хоть чем-то заинтересовать их, хоть такой ерундой, но заинтересовать, тогда они, может, и не уйдут насовсем! И будут заходить, пусть и нечасто, пусть и не к Артёму! И там, где они будут появляться, Земля станет лучше, пусть ненадолго, пусть на небольшом участке — но лучше! А Артём просто будет знать, что они всё-таки есть — а это очень много, и это гораздо лучше, чем знать, что их нет и никогда не было, что это просто сказки…

Глава десятая

Свои и чужие

Дон сидел дома. Окно было открыто. Осень, а тепло, как летом. Снизу долетал гул голосов из зала корчмы, но это не мешало — это правильные звуки. Это просто жизнь. Главное — запахи не долетают, они хороши там, внизу, где едят, поэтому и отводятся на ту сторону дома, где нет окон. А здесь пахнет ветром с реки, увядающим осенним садом, и лишь слегка — дымом, домашним, печным. Не хочет Лиса от дровяной печки отказываться. А может — и права. Запах дома должен быть привычным, иначе дом может показаться чужим. А свой дом — это очень много, это почти всё. Странно, почему-то дом Льи, в котором он прожил не одну сотню лет, своим называть он никогда даже не думал. Это был дом Льи, и никак иначе. А корчма довольно неудобна, и место не особо удачное, и шумно бывает — а ощущается чем-то родным, будто сам строил. Права была Лиса, когда отказалась переезжать отсюда. Но Дон тогда ещё не понял, не успел ещё почувствовать, вот и погорячился. Зачем, мол, жить в глуши, когда можно в Столице. А вот затем. Это очень здорово, когда есть дом, который ощущаешь своим. Не называешь, а ощущаешь, это разное. И своя жена. Именно жена, хозяйка, а не энк, как у большинства ле Скайн. Это правильнее. Интересно: он уже дракон, а критерий правильности остался, как у вампира. Наверно, это уже навсегда. Не лечится, хмыкнул он. А может, это из-за того, что он перестроился под вампира — так оказалось удобнее, и не только ему, но и окружающим. Как выяснилось, слишком живой — это так же плохо, как и совсем мёртвый. Надо будет обдумать это поосновательней, но потом.

— «Вот эту руку сюда, эту сюда, ногу вот так», — мурлыкал Дон. Любой земной менеджер душу бы прозакладывал за возможность записать это мурлыканье, а слушатели пачками бы фанатели и исходили на слюну. Но такой расклад Дону в голову не приходил. Из ушей его торчали наушники, на груди болтался МП-3. Можно, конечно, с видеошара, но так экзотичнее. Да-а, музыка у этих людей действительно оказалась интересная, и слова очень