преодолеть ее. Сними платье», — тихо приказывает он. Я моргаю и открываю рот, но он обрывает меня: «Просто доверься мне, Аделин. Я не сделаю ничего такого, чего ты не захочешь».

Я только смотрю на него, мое сердце набирает скорость, пока его произнесенные ожидания задерживается между нами.

Сглотнув, я потянулась за спиной и вслепую расстегнула молнию на платье, позволив верхней половине платья упасть вниз по рукам. Я быстро стаскиваю материал вниз по телу. прежде чем я успела подумать о том, что я делаю. Что он заставляет меня делать.

«Хорошая девочка», — дышит он. «И лифчик тоже, Адди. Сними его полностью».

Я качаю головой, остатки их голосов снова начинают подниматься.

«Не думай сейчас. Просто делай, что я говорю».

Прикусив губу, я снимаю лифчик без бретелек и отбрасываю его в сторону.

«Хорошая девочка», — хвалит он. Его глаза остаются прикованными к моим. Я жду, что они опустятся, но они сопротивляются.

Такой красивый бриллиант, посмотрите…

«Не думай, Аделин».

Я зажмуриваю глаза, вытряхивая мысли из головы. В груди слишком тесно, и снова начинается паника.

«Зейд…»

«Шшш», — хрипит он. Он садится на пол, опираясь на раму кровати раздвинув ноги. Мои мышцы напрягаются, пока я не начинаю вибрировать от потребности вырваться.

«Сиди здесь», — твердо говорит он, похлопывая по земле между ног.

Я колеблюсь, мне требуется несколько секунд, чтобы набраться храбрости, послушаться и подползти к нему. Я смотрю куда угодно, только не на его лицо. Если я увижу его, я могу отступить.

«Отвернись от меня».

Невозможно остановить взгляд облегчения, прежде чем я поворачиваюсь и оказываюсь между его толстыми бедрами.

Я все еще напряжена, но так мне легче дышать.

«Я собираюсь снова прислонить тебя к себе», — предупреждает он. Прикусив губу, я киваю позволяя его руке обогнуть мое тело и надавить на грудь, направляя меня назад.

Это похоже на попытку согнуть металлическую ложку. Это требует усилий, но в конце концов я прижимаюсь к его груди. Его тепло впитывается в мою кожу, как солнце, светящее в первый теплый день весны после долгой холодной зимы.

«Вот так, детка. Расслабься».

Мне требуется несколько глотков, прежде чем комок, образовавшийся в горле, рассеивается.

«Дыши», — шепчет он.

Я дышу. По крайней мере, пытаюсь.

Кислород вырывается из меня, как из старого двигателя. С каждым вдохом, я вдыхаю химикаты. Все горит. Все слишком тесно.

«Возьми это», — говорит он, держа розу в перевязанной руке. Крошечные дорожки крови скользят по его запястью, и что-то в этом успокаивает, как и в тогда, когда он разрезал руку ножом, чтобы доставить мне удовольствие.

Наблюдая за тем, как кто-то другой истекает кровью, я не чувствую себя такой одинокой.

Я беру розу, шип тут же укалывает мою кожу, но я почти не чувствую этого.

Не потому, что все мое внимание приковано к теплу его тела, прижимающегося к моей спине.

«Могу я потрогать твои бедра, детка?» — спрашивает он, его тон тихий и глубокий.

Еще один кивок головой, и его большие руки медленно раздвигают мои бедра.

Все мое внимание сосредоточено на этом движении, и ужас становится слишком сильным. Покалывания расцветают в кончиках моих пальцев, и я знаю, что очень скоро, они будут подниматься вверх по моим конечностям, пока я не перестану их чувствовать. «Расслабься», — успокаивает он. «Я собираюсь задать тебе вопрос, и я хочу, чтобы ты очень хорошо подумала об этом, хорошо?» Глубоко вдохнув, я задерживаю дыхание на несколько секунд, а затем отпускаю его. Затем я киваю, пытаясь успокоиться. «Что заставляет тебя чувствовать себя сильной, Адди? Держала ли ты пистолет в своейрке». Покалывания расцветают в кончиках моих пальцев, и я знаю, что очень скоро, они будут подниматься вверх по моим конечностям, пока я не перестану их чувствовать.

«Расслабься», — успокаивает он. «Я собираюсь задать тебе вопрос, и я хочу, чтобы ты очень хорошо подумала об этом, хорошо?»

Глубоко вдохнув, я задерживаю дыхание на несколько секунд, а затем отпускаю его.

Затем я киваю, пытаясь успокоиться.

«Что заставляет тебя чувствовать себя сильной, Адди? Держала ли ты пистолет в своей руке? Держать его у моей головы и знать, что ты можешь забрать мою жизнь?».

На глаза наворачиваются слезы, за которыми следует чувство вины.

«Я так…»

«Мне не нужны твои извинения или чувство вины, Аделин. Я хочу, чтобы ты сказала мне правду. Что ты почувствовала, приставив пистолет к моей голове?».

Поджав губы, я заглушаю стыд и смотрю на это сквозь пальцы. Что это заставило меня чувствовать?

Это заставило меня почувствовать… контроль. В моих руках была чья-то жизнь. и это было мое решение и только мое, если я нажму на курок. Я держал что-то ценное. Что-то необратимое. И все это было… моим.

«Это заставило меня почувствовать себя сильной», — признаюсь я.

«А что значит чувствовать силу?» — спрашивает он, его голос становится глубже. его рук поднимается к моей шее, избегая груди. Его прикосновения чувственны, но… безопасны.

«Позволь мне почувствовать тебя здесь».

Его рука медленно скользит вверх по колонне моего горла, давая мне время, чтобы отвергнуть его. Когда я ничего не говорю, он сжимает нижнюю часть моей челюсти, заставляя мой подбородок вверх, притягивая мою голову назад к своей груди. Мой взгляд устремлен на белый потолок, когда беспокойство заползает в мое тело.

«Сосредоточься, Аделин. На что похожа сила?»

Я выпускаю еще один дрожащий вдох и говорю, прежде чем успеваю слишком глубоко задуматься. об этом. «Я чувствую себя хорошо».

«Хорошо», — пробормотал он. «Я хочу, чтобы ты подумала об этом чувстве. В своем мысленно направь этот пистолет на того, кого хочешь. Ко мне. Любому из тех, кто причинил тебе боль. Все, что заставит тебя чувствовать себя хорошо».

Я закрываю глаза, и первый человек, который приходит мне на ум, это Ксавье. Он стоит передо мной на коленях, умоляя сохранить ему жизнь. Я все еще чувствую тяжелый металл в своей руке но, в отличие от нескольких минут назад, моя рука совершенно неподвижна.

Я закрываю глаза, и первый человек, который приходит мне на ум, это Ксавье. Он стоит передо мной на коленях, умоляя сохранить ему жизнь. Я все еще чувствую тяжелый металл в своей но, в отличие от нескольких минут назад, моя рука совершенно неподвижна. Никакой сильной дрожи не сотрясает мое тело, когда я держу жизнь Ксавье в своих руках.

Я прижимаю пистолет к его голове, наслаждаясь мольбой, льющейся с его губ.

И нажимаю на этот чертов курок.

«Теперь пощупай между ног», — шепчет