его и вонзилось в его маленькое холодное черное сердце. Он проникся симпатией к Милле, дружеской симпатией, к счастью, потому что мне бы не хотелось спорить с ним из-за этого.

— Почему? — спросил Холлис с едва заметным намеком на уязвимость в голосе.

Он подошел и встал у моего плеча, а Престон встал с другой стороны от меня, представляя единый фронт. Мы трое вместе, и нам он тоже причинил глубокую боль.

Кончики пальцев ног Адама коснулись пола, позволив ему на мгновение обрести устойчивость. Мне было интересно это услышать. Я чувствовал себя глубоко преданным человеком, которого считал надежным другом, которого я знал — мы все знали — с детства. Как, черт возьми, мы могли это упустить? Что мы сделали, чтобы получить удар в спину? Почему эта чистая ненависть была направлена на нас, чтобы причинить нам боль?

— Потому что я мог… потому что у вас есть все, все! — кричал он, треща по швам. — У вас есть все. Я, блядь, ничего не получил! Итак, я взял ее по приказу, но я полностью отдавался ей, наслаждаясь каждым моментом, зная, что это убьет вас, когда вы узнаете. Что вы ничего не могли сделать. Я запятнал ее, а вы даже не заметили моего приближения. Вы бегали кругами, это было чертовски блестяще. Я, блядь. Люблю. Ее! Она моя, всегда была и всегда будет. Я забрал все ее первое, у нас общий ребенок!

Вы не смогли бы понять мыслительный процесс сумасшедшего.

— Твое заблуждение привело к твоему падению, — заметил папа с другого конца комнаты. Дориан кивнул в знак согласия. — И я, например, рад, что это произошло, — сказал он ему, его взгляд переместился на Миллу с мягкой улыбкой.

Папа всегда любил ее как дочь, я думаю, он всегда хотел, чтобы она была моей — нашей.

Адам начал маниакально хохотать, как будто он действительно сошел с ума; я думал, так оно и было.

— Ты думаешь, что с моим уходом большая проблема исчезнет?

Он продолжал смеяться, но мы позволили ему высказаться. Это были бы его последние слова в жизни, и мы позволили бы ему поделиться последними обрывками информации.

— Вы верите, что мой отец от чего-то откажется? Ты живешь в мире грез, и это глубже, чем у всех нас.

Мы уже знали. Павильон был намного больше того, что мы обнаружили, и от этого меня затошнило. Но мы бы отрубили голову развратному монстру, который вел этот бизнес на нашей территории, чтобы защитить нашу залитую кровью землю и предотвратить повторение подобного здесь. Мы всегда передавали информацию тем, с кем работали в тесном контакте, чтобы они могли попытаться отключить ее в своих штатах. Но это больше не было нашей прямой проблемой. Это стало их проблемой.

Я посмотрел на Миллу, и она, словно почувствовав на себе мой взгляд, посмотрела на меня. Я сказал:

— Ты связала нас, детка. Ты соединила наши души и связала нас всех вместе, как одно целое, нас четверых. Теперь мы — твой подземный мир, готовый устроить ад.

Она слегка, настороженно улыбнулась мне. Я отвернулся и подошел к столу сбоку. На нем были расставлены все инструменты, которые только можно было представить в моем распоряжении. Специально для того, что было необходимо, чтобы пытать и продлевать страдания любого, чья судьба была решена, когда его пригласили в комнату, подобную этой.

— Кадьяк Морозов недоволен вами из-за ситуации, в которую вы поставили его и его клуб прямо под его крышей. У нас есть запись с камеры в углу, — указал папа. — Нам пришлось отговорить его от общения с тобой самому, пока мы обеспечивали его достаточно приличным контентом.

Наследник Братвы был в ярости, когда мы сообщили ему о ситуации и о том, что Адам творил в Обсидиан, неосознанно для тех, кто наблюдал. Это поставило под угрозу его репутацию. Он также предложил связаться с этими двумя женщинами и помочь им всем, чем смог бы. Может, Кадьяк и мафиози, но у него была мораль.

Я провел рукой по каждому инструменту, размышляя о том, что бы я использовал в первую очередь, а также о том, чем бы мои братья покалечили его. Очевидным выбором были наши клинки, и, без сомнения, в какой-то момент появятся мои, но у нас было время. Я хотел, чтобы он испытал невыносимую агонию, но даже тогда я знал, что этого никогда не будет достаточно, чтобы компенсировать то, через что он заставил пройти Миллу.

Если бы у меня была сила, я бы убивал его каждый божий день, а затем воскрешал на следующее утро до конца его забытой богом жизни. Он не познал бы ничего, кроме неразбавленного ужаса и нефильтрованных мучений.

— Милла, хочешь, разобраться с ним? — спросил Престон.

Я повернулся к нему спиной и выбрал один из двух вариантов. Я подумывал о том, чтобы предложить ей тоже такой шанс, но она никогда не заговаривала об этом, так что я пропустил это мимо ушей.

— Нет, — уверенно сказала она. — Я больше никогда не хочу, чтобы он прикасался ко мне. Я буду более чем счастлива посмотреть.

Это я понял.

Мне не нужно было спрашивать Адама, зачем он отправил Томасу эту информацию; я и так знал. В его планы входило сбежать из Ист-Бэй, управлять филиалом, созданным для него, подальше отсюда и продолжать укреплять их бизнес. Чего мы не знали, так это того, что в его планы входило сбежать с Миллой и их ребенком. Он выследил покупателя Миллы и убил его, не для того, чтобы спасти ее, а чтобы сохранить для собственного использования. К счастью, мы ворвались первыми.

Адам взглянул на Миллу.

— Кай.

Она вздрогнула при упоминании имени их ребенка и откашлялась.

— Он со мной.

Он ввязался в это дело, потому что хотел навредить нам. Адам все это время знал, что мы связаны с обществом, но он не произнес ни слова, которое заставило бы нас усомниться в нем хоть в малейшей степени. На что он не рассчитывал, так это на то, что его привлекли бы к ответственности за его действия и за то, что