– Ничего себе! – присвистнул Тимур, – гулять, сама? С чего такие перемены?

– Ты ведь все равно не отстанешь от меня, если я буду орать и сопротивляться? деловым тоном уточнила она.

– Не отстану, – с готовность подтвердил ее опасения.

– Я так и подумала! – кивнула и направилась к выходу, не дожидаясь, когда он последует за ней, – идем. И в этот раз никаких машин! Пойдешь со мной! Ножками! Километр вперед, километр обратно.

– Да без проблем, – пожав плечами, пошел следом, – но все-таки, с чего такой порыв?

– Надоело, что ты меня таскаешь как куклу! Ребра после тебя болят еще сильнее, чем обычно. Так что поздравляю, ты победил! Я иду гулять. Сама! Можешь радоваться!

– Я радуюсь!

– Ты – гад!

– Радостный гад, – хмыкнул, чувствуя, что неимоверно бесит ее.

Василиса скрипнула зубами и осторожно спустилась по ступенькам.

Погода в последние дни стояла просто отличная. Тепло, но не жарко. Легкий ветерок, редкие кружевные облака, то и дело заслоняющие солнце. Спокойно, красиво. И они вдвоем бредут по аллее.

Василиса, сложив руки на груди и недовольно поджав губы, и Тимур, заправив большие пальцы в карманы, кусая сорванную на обочине травинку.

– Я вот все понять не могу, что ты так привязался к этим прогулкам? – внезапно поинтересовалась она, – какая тебе разница? Хожу я, лежу, сплю. Не все ли тебе равно?

– Я себе эти же вопросы задавал, – спокойно ответил парень, пнув камушек, – оказывается, не все равно.

Она поморщилась, щурясь от яркого летнего солнца, и еще от чего сидящего у нее внутри.

– Все равно не понимаю.

– Чего тут не понятного. Тебе надо двигаться. Сама, добровольно делать ты бы этого не стала. Поэтому исполняем в принудительном порядке.

– Зачем?

Он задумался на пару минут, пытаясь подобрать достойный ответ, но его не было, поэтому пожал плечами и сказал правду:

– Своего рода забота. Считай, что благодарю тебе за то, что не избавилась от меня.

– Тебе не кажется, что это весьма своеобразный способ заботиться?

– Уж как могу! Я вообще-то не силен в таких делах, как ты уже, наверное, заметила. Всякие сюсюканья и прочая дребедень – это вообще не про меня. Твой Ник сказал, я услыхал, а дальше сделал, как смог.

– Да? Лучше бы тортик в качестве благодарности испек!

– Ну, во-первых, я не умею, а во-вторых, ты бы все равно его есть не стала, так, только поклевала бы чуть-чуть. Так что прогулки – это самое то. Согласись, что если бы не я, то ты бы так и лежала, прорастая корнями в диван.

– Может быть, – недовольно ответила Василиса, задумчиво глядя по сторонам.

– Может? – скептично уточнил.

Васька лишь смерила раздраженным взглядом и снова отвернулась.

– За заботу, конечно, спасибо, – хмыкнула она, – но если бы ты только знал, как я мечтала прибить тебя все эти дни.

Показалось, или в голосе опять сквозит горечь.

– Что, настолько обиделась? – напряженно спросил, искоса поглядывая на нее.

– Эх, если бы, – как-то расстроено протянула она и осеклась.

– Что тогда?

– Как ты там говорил? Поверь, тебе лучше не знать? Вот это как раз тот самый случай, когда незнание – это самый лучший вариант.

Сколько не силился, не мог понять, к чему она клонит, что там у нее в голове происходило. Странно все как-то, непонятно. Словно сама с собой разговаривает, удивляется чему-то.

– Хочешь продать? – спросил скорее по привычке, итак зная ответ.

– Продать? Куда ж я тебя дену, счастье-то такое? – усмехнулась Васька, – тогда не продала, а сейчас тем более не продам.

– Даже так? И что сейчас изменилось?

– Как что? Где ж я еще такого заботливого и благодарного гада найду? Который и гулять вытащит, и в окно залезет, и нервы перетряхнет, чтоб не скучно было. Чудо, а не подарок! Как только раньше без тебя жила?!

– Издеваешься?

– А то! – с готовность согласилась она, метнув на него быстрый, непонятный взгляд.

Чувствовал, что говорит не то и не о том, что внутри все равно что-то гложет, отчего в глазах растерянность, приправленная вселенской печалью нет-нет, да и проскочит.

Дальше шли молча. Хозяйка, нервно кусая губы, погрузилась в свои мысли, а он просто шел рядом, за компанию.

– Сколько тебе осталось ходить в корсете? – уточнил Тимур, когда молчание надоело.

– Десять дней, не считая сегодняшнего, – отрешенно ответила Василиса.

– Ждешь? – глупый вопрос, почти риторический.

– Ты даже не представляешь насколько! Я только об этом и думаю. Даже не верится, что еще немного и освобожусь от этого орудия пыток.

– Когда Никита приедет?

– За день до этого. Ему уже отпуск подписали. Так что скоро будет здесь.

– Я смотрю, ты его прямо с нетерпением ждешь.

– Естественно! Соскучилась, сил просто нет, – чуть прищурившись, посмотрела на него поверх очков, – а вот тебя явно его приезд напрягает.

Отрицать не стал, просто кивнул.

– Почему?

– Знаешь, как-то привык к нашему распорядку, а тут какой-никакой мужик приедет, и неизвестно как с ним сложится, – нехотя признался в своих опасениях, – может, он не настолько терпим к рабам?

– Терпим? Ты же слышал, как он на меня орал! Я бы на твоем месте молилась, чтобы за плеть в первый же день не схватился. С него ведь станется. Единственное, что попытаюсь браслеты в руки ему не давать, но обещать ничего не буду. Там уж как пойдет.

После ее слов Тимур резко остановился, будто громом пораженный и мрачным, полным темного огня взглядом уставился на хозяйку, которая, как ни в чем не бывало, шла дальше, не обращая внимания на то, что он отстал.

Шагов через десять она все-таки притормозила и обернулась к застывшему парню:

– Ну чего встал? Идем! Километр еще не пройден.

Та-а-а-а-ак, ему кажется, или за толстыми стеклами очков проскочила откровенная, неприкрытая насмешка? Присмотрелся и шумом выдохнул. Так и есть! Издевается!

– По-твоему, это смешно? – мрачно спросил, в два шага нагоняя ее, и вставая поперек дороги.

– Видел бы ты свою физиономию,– усмехнулась она.

– Тебе не кажется, что это была жестокая жутка?

– Считай, что я мщу, за потрепанное самолюбие и нервы, – улыбнулась она, продолжая свой путь.

Тимур снова бесцеремонно перегородил дорогу, вынуждая остановиться.

– Я все записал, – многообещающе произнес он.