Но она все еще чувствовала, как они жгут, колят, покалывают ее. Их кислота течет в ее венах. Они хотели принадлежать ей, а не ему. И все, что ей было нужно сделать, это просто захотеть их себе.

«Тогда вперед», – подумала она и повернула руки ладонями вверх, как бы призывая Иглу к себе.

Вдруг она почувствовала острую и ужасающую боль в обеих руках. Оба кусочка вонзились в нее, по половине в оба указательных пальца, так что ногти отлетели от кожи. Осколки двигались по ее пальцам вниз; она видела, что они шевелятся, как черви, извивающиеся под рыхлой землей. Со страхом она наблюдала, как кожа на тыльной стороне ее покрытой шрамами руки приподнялась и приняла чужой, но знакомый предмет.

Именно она сломала Иглу, вложив в это действие всю себя, все свои силы. Но чтобы починить Иглу, ей не нужны были никакие усилия. Игла жаждала исцелиться так сильно, как она жаждала зарыться в ее плоть.

Осколок в левой руке двигался, прочерчивая линию мучений вверх и до сгиба локтя. Там игла пронзила кровеносный сосуд и оставила за собой расцветающий пурпуром синяк. Когда он добрался до плеча и рассек ей грудь, она прикусила губу от боли. Затем она начала спуск по правой руке к своей второй половинке. Кусочки иглы соединились в ослепительном сиянии, Слоан никогда не испытывала такого жжения раньше. Она закричала, словно с нее живьем сняли кожу.

Мокс изумленно уставился на нее, его щеки покраснели от тщетного сопротивления. Кровь Слоан капала вниз из проколов, которые оставили за собой осколки Иглы. Кровь просто текла, а Слоан просто стояла, глотая желчь.

– А теперь, – произнес Нерон недовольно, – мне придется вырезать ее из тебя.

Он направился в ее сторону, но Слоан подняла руку, чтобы остановить его. Для того чтобы Игла заработала, ей не надо было издавать ни звука. Она выражала самое чистое желание Слоан, а в тот момент ей очень нужно было немножко времени, чтобы подумать. Между ней и Нероном образовался барьер, по которому, когда он к нему прикоснулся, пробежала рябь. Он погрузился в свою собственную магию, прежде чем подключать магию Мокса. Она чувствовала разницу между ними: один тонкий и умный, другой жесткий и горячий.

Несмотря на то что она испытывала отвращение к чужеродному телу, опять находящемуся у нее в руке, Слоан немного удивилась тому, как такая маленькая вещь может быть такой могущественной и неподвластной ее пониманию. Это было похоже на Солнце – его лучи даже на большом расстоянии, отфильтрованные атмосферой, были настолько сильными, что могли согреть Землю. Все самые могущественные вещи, которые она знала, могли быть оружием массового поражения, их только надо было чем-то разбавить.

Она посмотрела на Нерона – на Темного – через защитный барьер.

– Так вот в чем, оказывается, всегда было дело, – произнесла она. – В Игле?

Она вспомнила, как прямо перед тем, как Темный заставил ее выбирать между собой и Алби, он задавал вопросы про их тайник с оружием. В этот момент он так смотрел на ее руку, на шрамы… казалось, он был очарован ею. Она и сама была уверена, что Темного интересовала именно она, но, как ясно выразилась Зива, в ней не было ничего особенного, ничего могущественного – за исключением того, что ее личным оружием была Игла.

– Чего же ты хочешь? – спросила она, и ее голос прозвучал тихо, с нотами любопытства.

Нерон сфокусировал на ней взгляд, она услышала жужжание или свист, но не обратила на это внимания. Она была уже где-то совсем в другом месте.

Нерон схватился за металлические перила, по костяшкам его пальцев стекала вода. На берегу реки его поджидала Аелия. Она сидела на корточках, ее красная юбка туго обтягивала колени. Он другой рукой протянул ей пару ботинок, она взяла их у него, но, едва сдерживая брезгливое отвращение, старалась держать их подальше от своего тела.

– Ты серьезно? – спросила Аелия. – Это объект, который мы можем использовать для связи с ней?

– Она не сентиментальна, и не ведет дневник, в отличие от последнего Избранного, – он выбрался из воды, держась за перила, а затем перелез через них; его конечности отяжелели от долго путешествия между вселенными. – Мне было нужно что-то, что она сама частично изменила и что все время было бы рядом с ней, чтобы у меня была возможность вызвать ее.

Его одежда промокла насквозь. Аелия поставила ботинки на землю и принялась вытирать его, щелкая пальцами по его плащу.

– Ты уже можешь снять эту маску, – съежившись, произнесла Аелия. – Ты похож на тающую свечу.

Он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и застежку, которая удерживала сифон на груди. Магия не изменила его внешности; она использовалась для того, чтобы проецировать другую внешность на любого, кто смотрел на него, даже на Земле. Аелия упомянула ранее о том, что проекция выглядит странно, но так было даже лучше и удобнее для его целей. Люди на Земле уязвимы даже для самой легкой магии, учитывая их отрицание существования магии.

Он развлекался, читая последние теории землян: Темный – это неудачный правительственный эксперимент; инопланетный захватчик, стремящийся к мировому господству; сумасшедший миллиардер, ставший суперзлодеем. Он решил, что люди Земли читают слишком много комиксов.

Он поднял ботинки и вместе с Аелией направился к зеленым террасам вдоль речной аллеи. Солнце еще не взошло, город был пуст, как всегда в это время. По Уокер Драйв проехала пара машин, на углу Ласаль напевала себе под нос бездомная женщина, по мостовой раздавался стук каблуков Аелии. Он и раньше бранил ее за вызывающую одежду и неподходящую обувь. Во времяя их ночных вылазок важно было сохранять осторожность, иначе они могли привлечь к себе ненужное внимание.

– Она что, заколдовала свои ботинки? – спросила Аелия. – Боюсь, я не понимаю, в чем дело.

– Не удивлен, – ответил он.

Они начали подниматься по террасам, ныряя под розовые цветы крабовых яблонь и восточных красных бутонов.

– Если рассматривать магию как энергию воли, то это своего рода магия. Она вложила свою волю в эти ботинки, видоизменив их, ремонтируя их, надевая и снимая, точно так же, как парень вложил свою волю в бумажный журавлик. – Оригами он доставил на Дженетрикс в пластиковом пакете для бутербродов, который теперь лежал на подоконнике в его мастерской. – Эмоциональная привязанность к объекту только усиливает энергию, связанную с ним, что позволит мне вызвать их обоих к нам.

– И ты не знаешь, у кого из них находится Игла.

– Я думаю, что она у девушки, но решил подстраховаться.

– Когда ты снова вернешься туда?

Нерон остановился, посмотрел на Аелию и улыбнулся:

– А тебе уже не терпится от меня избавиться?

Аелия слегка вздрогнула, уголки рта опустились вниз: