– В ближайшее время я вернусь на Кубу, и там мне сделают операцию. Христос ведет меня за руку, – с убеждением заявил он.

Как и предвидел Фидель, после объявления о болезни президента самые влиятельные группировки в правительстве, как военные, так и гражданские, стали обдумывать сценарий “жизни без Чавеса”. В ожидании результатов операции враждующие между собой силы из числа соратников президента ограничивались слежкой друг за другом, чтобы не дать соперникам получить хоть какие-либо преимущества в неизбежной борьбе за власть, когда встанет вопрос о преемнике. Наметилось сплочение и в рядах ослабевшей в последнее время оппозиции. Весть о болезни президента там восприняли как луч надежды.

Латиноамериканские страны, считавшиеся друзьями и союзниками Чавеса, отреагировали на новость с единодушной тревогой. Президенты Никарагуа, Боливии и Аргентины официально выразили свое сочувствие и свою озабоченность, а также поддержку венесуэльской революции.

Президент Бразилии Лула да Силва предложил венесуэльскому коллеге воспользоваться услугами современной больницы в Сан-Паулу, оборудованной новейшей аппаратурой, где работают всемирно известные специалисты-онкологи. Многие в окружении Чавеса настойчиво уговаривали его принять это предложение, ведь оно, безусловно, повышало его шансы победить недуг, к тому же лечили бы Уго в дружественной стране. Тем не менее приглашение лечиться в Бразилию, как ни странно, самым плачевным образом сказалось на моральном состоянии больного. Его мучили сомнения: он хотел жить, и трудно было вообразить лучший вариант для него с точки зрения передовых достижений медицины, чем Бразилия, но из головы у него не шел тяжелый разговор с Фиделем.

И вот наконец самые близкие Чавесу люди услышали его телефонный разговор с Лулой да Силва. Они не могли понять мотивов, заставивших Уго принять такое решение, но не осмеливались с ним спорить.

– Спасибо, Лула, но я предпочитаю пройти лечение в Гаване, – сказал бразильцу Чавес.

Потом он попросил оставить его одного. У него нестерпимо болело колено, боль поднималась к паху, и президент, полный ужасных предчувствий, понял, что проваливается в самую черную из всех дыр.

Они находились в гостинице, расположенной в окрестностях большого города. В современном и со вкусом обставленном номере стояла широкая кровать, на которой они и лежали – потные, еще не расцепившие объятий. Прямо перед ними было большое окно с видом на горы, окружающие долину Каракаса. Сейчас их мало трогала красота горных хребтов. Но их внимание целиком занимало нечто иное. Они не отрываясь смотрели на экран телевизора.

– Скоро я вернусь на Кубу, где мне сделают операцию. Христос ведет меня за руку, – объявил всему миру и своему народу очень спокойный и серьезный Чавес.

Маурисио новость поразила. Даже ему до сих пор ничего не сообщили о болезни Уго. Эва тоже не могла скрыть, какое впечатление произвели на нее слова президента.

– Ты думаешь, это опасно? – спросила она своего любовника – или уже жениха?

– Вряд ли. Этот тип – скала, – ответил тот.

Эва попыталась снова сосредоточить все внимание на выступлении Чавеса, но у нее это не получилось. Она уже успела убедиться, что не имеет никакого смысла бороться с необъяснимым влечением, которое испытывает к Маурисио. И решила целиком отдаться любви, забыв про Уго и про все остальное, и обнимать этого мужчину столько времени, на сколько хватит сил.

Маурисио постоянно посылал ей в Центр красоты букеты роз, и они помогали Эве поверить в искренность и чистоту его любви, в то, что надо довериться судьбе и та приведет их к счастливому финалу. Эва знала, что ее фантазии никогда не станут реальностью, но сейчас ей было на это наплевать. Она купалась в них и безгранично наслаждалась ими. А для этого надо было вовремя отключить тревожные сигналы, которые ее профессия заставляет всегда держать включенными. Маурисио стал для нее чем-то вроде долгожданных каникул, которых ей так не хватало и которые она заслужила.

В характере этого мужчины были простота и беспечность, и то и другое очень нравилось Эве. И даже того малого, что он давал, ей было более чем достаточно. Она ведь давно мечтала о простых отношениях – без сложностей и подозрений. На своей службе Эва постоянно и повсюду искала всякого рода тайные мотивы, никому не доверяла и не верила ничему из того, что говорят люди. И устала от этого. С Маурисио она вела себя иначе. А еще он был опытным любовником, и никогда раньше Эве не встречались такие мужчины.

Но порой она все-таки чувствовала беспокойство. Особенно когда взгляд Маурисио вдруг становился очень жестким. Это ее пугало. Что кроется за таким взглядом? О чем он думает в такие мгновения? – спрашивала себя Эва. Правда, подобные вещи случались с ним не так уж и часто. Он сразу замечал, что она уловила перемены в его лице, и мигом их стирал. А потом почти всегда кидался к ней с поцелуями и шутками.

Однако ни Маурисио, ни Эва не хотели усложнять свои отношения. Обоим было достаточно тех гор лжи, предательств и заговоров, которые им приходилось создавать и от которых каждый день, каждую минуту они должны были защищаться. Оба искали передышки в том оазисе искренности и прозрачности, куда время от времени помогали друг другу попасть. И оба не желали отравлять этот оазис грязью, в которую погружались, стоило им расстаться.

После того как было объявлено о болезни президента, Маурисио срочно вызвали в Гавану, но Эве он сказал, что должен побывать в Панаме, чтобы проконтролировать доставку товара в зону свободной торговли Колон, а также провести переговоры с банками. Она поверила ему и восприняла его отъезд с долей облегчения. Последние новости требовали, чтобы Эва решительнее задействовала агентов, внедренных в правительство. Ей нужно было любым способом и срочно добыть последние результаты медицинских исследований, а кроме того, информацию о политических планах, которые разрабатываются на случай, если Чавес все-таки не сможет выполнять свои президентские функции. Эва понимала: она должна во что бы то ни стало узнать, кого прочат в преемники Чавеса. Мало того, надо было сделать все возможное, чтобы и сама она, и ее люди оказали влияние на это решение. Только тогда Эва сумеет восстановить свою профессиональную репутацию и продвинется в Вашингтоне вверх по карьерной лестнице.

Итак, каждый из них двоих думал о деле, когда, пряча свои мысли за веселыми улыбками, Эва и Маурисио обменялись на прощание долгим поцелуем. Ничего особенного не произошло.

А вот в Гаване тем временем произошло много всего. Главным мотором событий стало секретное совещание на самом высоком уровне, созванное Фиделем Кастро. На совещании присутствовали брат Фиделя Рауль, Гальвес и Маурисио, а также пара его коллег из G2 и ряд высокопоставленных лиц, отвечавших за международные отношения, армию и экономику.

Темой совещания, разумеется, стали отношения Кубы и Венесуэлы после смерти Чавеса.

Фиделю всегда нравилось повторять по нескольку раз одно и то же. Сейчас, когда ему уже перевалило за восемьдесят, эта привычка стала еще заметнее. Именно в такой манере Фидель долго излагал свой взгляд на то, что в конечном итоге означает для их острова поддержка Венесуэлы. Все присутствующие уже знали этот текст наизусть, так как слышали его тысячу раз и даже сами повторяли другим. Но сейчас они внимали ему затаив дыхание, словно в первый раз. Под конец Фидель сказал: