вспышки боли. Я отрываю ладонь от руки и зажимаю теперь уже шею, которая горит так, будто к ней приставили раскаленную кочергу.

Какого змея? Какое-то заклинание? Мериам причиняет мне боль?

Фэллон? – доносится до меня крик Лора, но так, словно он исходит из Люче.

Моя хватка на шее отца ослабевает, и я заваливаюсь набок. Даже огромным крыльям не удается остановить мое падение. Вокруг эхом раздается карканье.

Я падаю на широкое тело, которое подхватывает меня и поднимает вверх. Затуманенному разуму требуется минута, чтобы узнать встревоженные желтые глаза, посматривающие на меня.

О боги, Лор, нет!

Мо крау, что… – Прежде чем моя пара успевает закончить предложение, его тело застывает, сбывается мой худший кошмар – черные перья превращаются в металл.

Кажется, время останавливается, когда я оглядываюсь и ловлю взгляд дедушки, затем Габриэле и, наконец, Бронвен. На мгновение мы все зависаем в небе, а потом… потом все стремительно падаем вниз, в долину.

Две мысли вспыхивают в голове: во-первых, все мои спутники-фейри чистокровные, так что они переживут падение, а во-вторых, если Лор обратился в железо, значит, еще не утратил своей человечности.

Глава 79

– Ди, она сломала шею при падении. Если бы не активировалась ее магия, она бы умерла, а нам была бы крышка!

– Ай, да я знаю, Таво!

Я умерла?

– Думаешь, мне не понятно? – Голос Данте звучит так, словно он почти обезумел. – Да что ж делается-то! – вновь рычит он, но звук заглушают толчки, сотрясающие мое ложе. – Какого Котла это сейчас было?

– Очередная лавина. Признаю, использование спасательного троса для того, чтобы скинуть Фэллон, было блестящей идеей, но Мериам медленно исцеляется. Должно быть, это сказывается на шаббинском барьере. – Едва Таво заканчивает фразу, шею вновь пронзает жгучая боль.

Я сжимаю челюсти, чтобы сдержать стон, не желая ни показывать свои страдания перед этими монстрами, ни давать им знать, что я очнулась.

– Продолжайте топить снег, пока нас не похоронили заживо в этой пещере, идиоты! – Таво, должно быть, отвернулся от меня, поскольку его голос звучит не слишком громко. – И, Энрико, найди способ остановить кровотечение ведьмы!

– Я пытаюсь, дженерале, пытаюсь. – Энрико будто бы на грани истерики.

– Пытайся усерднее! – Раздается хруст – полагаю, шаги по снегу и льду. – Нашли Росси и Мориати?

– Нет, дженерале. Удалось отыскать только провидицу.

– Проснись и пой, Аврора.

Хлопок ладони эхом разносится по помещению, лицо охватывает дрожь.

Я знаю, даже не разлепляя век, что рука принадлежит Данте. Его дыхание ударяет в нос, и хотя оно больше не воняет, как тогда, в туннелях, у меня сжимается желудок.

Как и от его прикосновения.

Как он смеет прикасаться ко мне хоть пальцем?

От свиста, за которым следует пронзительный крик, подскакивает пульс.

– Аврора встала, – нараспев говорит Таво. – Ничто так не бодрит, как небольшой взрыв огня.

Этот урод только что подпалил Бронвен своим огнем?

Я. Выпотрошу. Таво. Диотто. Если Киэн меня не опередит, но для этого мне сперва нужно будет найти свою пару, пробудить его, а он, в свою очередь, призовет свой народ. Однако, чтобы найти свою пару, мне нужно подняться с пола или куда меня там уложили?

– Хочешь, я подую немного огня на…

– Нет. – Хотя я рада, что Данте пресек мерзкую идею Таво, я полностью осознаю, что его ответ не имеет ничего общего с милосердием. Он, вероятно, переживает, что если рана, нанесенная Мериам, меня не убьет, то уж огонь наверняка. – Ну же, Фэл.

От моего короткого имени, произнесенного шепотом, мурашки бегут по коже. Зачем вообще я нужна ему в сознании? Какой гнусный план он для меня припас на этот раз?

Его ладонь наконец соскальзывает с моей щеки, но, увы, не с моего тела. Он прижимает два пальца к изгибу шеи, нащупывая пульс.

– Ведьма перестала истекать кровью, – объявляет нервный солдат… Энрико, кажется? – и в его голосе слышится явное облегчение.

Таво издает возглас, который эхом отдается ото льда.

– А Фэллон, как пульс?

– Сильнее, – бормочет Данте.

– На твоем месте я бы вытянул губки и прибегнул бы к методу Прекрасного принца. Посмотрим, подскочит ли пульс.

Гнев захлестывает меня стремительно – надеюсь, щеки не вспыхнули. Уж лучше бы ему даже не думать…

Моих губ касаются чужие – полные, теплые. Не Лора.

Внутри поднимается волна отвращения. Прежде чем я успеваю подавить омерзение и ярость, моя голова непроизвольно дергается в сторону, и я плюю.

– О, гляди! – Таво едва ли не хихикает. – Сработало!

Мои пальцы сжимаются в такие крепкие кулаки, что на коже выступают вены, тревожа синяки повсюду. Когда грудь сводит от желания разрыдаться, я напоминаю себе, что хотя бы жива.

Я выжила. И буду выживать дальше.

Чтобы наилучшим образом использовать козыри, нужно сперва оценить розданные судьбой карты. Поэтому я открываю глаза и оглядываюсь.

Надо мной сияет голубой лед – а также подо мной и рядом со мной. Высокие своды замерзшего потолка украшают полупрозрачные сталактиты, сверкая, подобно тысячам стеклянных мечей. Если бы не морозный воздух, я могла бы вообразить, будто меня приковали к океанскому дну, а не к какой-то там глыбе замерзшей воды внутри горы.

Затем я опускаю взгляд на свою фигуру, на кольца цепей, обвивающих меня от шеи до лодыжек. И никаких лоз. Данте не доверяет своим солдатам или полагает, что с металлом мне будет сложнее справиться, чем с магией?

Я пытаюсь высвободить руки – главным образом для того, чтобы проверить, не сломаны ли они, как, очевидно, была сломана шея, но также и для того, чтобы проверить натяжение оков. Кости пронзает ослепительная боль, а мышцы охватывает судорогами. Тем не менее руки шевелятся. Как и ноги.

Мое замечательное, чудесное тело не только выжило, но и исцелилось.

Когда я затихаю в своем гнезде из оков, цепь скрипит и щелкает о металлическую броню, впиваясь в синяки, которые наверняка покрывают кожу под рукавами шерстяной рубахи. Как жаль, что я больше не укутана в ту мягкую шкуру, которую дал мне Лор, – она бы смягчила боль и согрела.

Ох, Лор!

Я содрогаюсь, вспоминая ужас произошедшего: от того, как моя пара превращается в железо прямо подо мной. От падения с огромной высоты. От того, как мои друзья и семья стремительно летят к земле рядом со мной. Их лица, искаженные паникой.

Я закрываю глаза и дышу. Просто дышу. И вместо того, чтобы прогнать страх, позволяю ему полностью впитаться… позволяю себя пронзить и встряхнуть, превратить меня из пленника