Но именно фехтование и совместные тренировки являлись для Джованны территорией, где она больше всего доверяла мужчинам, потому что так сложилось у нее с детства. И все чаще она понимала, как неизбежно все больше сближается с ним. Расстояния приличия становились все короче. Он запросто мог дотронуться до ее плеч, руки, ноги, когда поправлял позу.

За ужином она все чаще вылавливала детали, из которых строила свои предположения: то место, куда он ее хочет отвезти, дорого всем, они что-то закупают для него, а того, кто руководит им, зовут «господин губернатор», и он, судя по всему, является кузеном капитана.

Иногда ей становилось страшно: как она устроится на новом месте, чем будет зарабатывать на жизнь?

Она обратилась с этим вопросом к капитану. Тот, ни секунды ни медля, ответил:

– Там только один врач, вы могли бы помогать ему. Мои люди поправились благодаря вам, и я вижу, что вы знаете, что делаете. Еще вы могли бы обучать женщин фехтованию.

Джованна засмеялась.

– Я не шучу, – серьезно ответил он. – Женщина должна иметь возможность учиться постоять за себя. Вам эту возможность дали, разве она плохо послужила?

Джованна вынуждена была признать, что это один из лучших подарков судьбы.

– Уверен, что вы найдете, чем заняться, – заверил ее еще раз капитан. – И не бойтесь, Франческа. Вы плывете к друзьям и единомышленникам.

Она стала спокойнее, они все меньше скрещивали острословие и все чаще – мечи. Франческа была способной, он видел интерес в том, как она внимательно слушала его. Поправляя ее позу, показывая, как лучше держать оружие, он больше не попадал во власть того странного мимолетного наваждения, а открыл в ней товарища по увлечению, благодаря чему плавание проходило куда интересней. Ему было комфортно с ней, а говорить с Франческой было отдельным удовольствием. Она была образованна, легко поддерживала беседу, но особенно жадно слушала его рассказы о других странах. В ее прошлое он не лез. Иногда она стояла на палубе, глядя вдаль, и он гадал, о чем она думает, что вспоминает. Кто сейчас стоит у нее перед глазами. И ревновал к таинственным призракам, хоть и понимал, что это глупо. Он хотел, чтобы она оставила прошлое за бортом, начала с чистой страницы летопись своей жизни, и боялся признаться, что хотел занять место в ее новой истории, несмотря на то, что понимал, что не создан для семейной жизни.

Полуденное солнце шпарило, но в небольшой тени от паруса все еще можно было заниматься.

– Эти мечи более легкие и тонкие, – капитан протянул ей новый меч, и Джованна взвесила его в руке. – Такими часто дерутся на кораблях. Более маневренные, гарда защищает руку, можно использовать небольшой щит для защиты.

Он вытер пот с шеи, расстегнул куртку и отбросил ее в сторону, оставшись в одной рубашке, чуть распахнутой на груди.

– Готовы? – спросил он, вставая в позицию.

Джованна почувствовала странный стыд, словно увидев его с полуобнаженной грудью, в рубашке, под которой угадывалось сильное тело, она переступила границу чего-то запретного. Она вяло кивнула и встала в позицию. Но отвлекалась, не держала защиту, не слышала его советов.

– Вы сегодня рассеянны, Франческа, – недовольно произнес он, в очередной раз легко обезоружив ее. – Что с вами такое?

– Это жара, – ответила она и покраснела.

Почувствовав, как проклятый румянец заливает щеки, Джованна извинилась и ушла к себе. Ополоснув лицо водой, почувствовала себя ненамного лучше. Ее замешательство продлилось около получаса, после чего она, взяв себя в руки, переоделась в платье и вышла на палубу.

– Вам лучше? – капитан нашел ее в тени от паруса. Она кивнула, стараясь не смотреть на него.

– Возможно, лучше перенести занятия на вечер: становится слишком жарко. Я советую вам хорошенько выспаться днем, потому что это единственное, что можно делать в такую жару.

Она снова вяло кивнула.

– Воспользуйтесь возможностью отдохнуть. Ночью, похоже, будет шторм.

Она озадаченно посмотрела ему вслед. Вокруг тишь и жара, даже ветерка нет, облаков и подавно – какой шторм?

Но чем ближе подходило время к пяти часам вечера, тем более обеспокоенными выглядели матросы. Они убирали вещи с палубы, крепили паруса, что-то чинили. А море по-прежнему было спокойным.

– Не верьте покою, – ответил боцман, когда она не выдержала и спросила его о шторме. – Морю надо смотреть в самое сердце. Оно может обмануть напускным спокойствием, но под ровной гладью готовится буря. Страсть морской глубины прорвется на поверхность, сметая на своем пути всех, кто был легкомыслен или безрассуден. Всех, кто не был готов или не готовился. Капитан чувствует море сердцем. Я – головой. Буря будет сильной.

Ближе к вечеру подул сначала легкий ветер, который весело подгонял корабль, освежал измученных жарой людей. Потом стало прохладнее, последние лучи солнца проглотили облака, стал накрапывать мелкий дождь.

На палубе царила такая суета, что Джованна предпочла спуститься в каюту. Корабль покачивался, но она не чувствовала тошноты, поужинала, дивясь нервозности Амара, а потом легла спать и легко уснула.

Проснулась она от того, что весь корабль стонал и гудел, качало так сильно, что тумба у кровати упала, и звук падения разбудил ее. Джованна позвала Амара, но тот усердно молился своим богам, она слышала его напевы. Было очень темно. Ее укачивало, подбрасывало, лежать дальше было невозможно. Она встала и, придерживаясь за кровать, нащупала дверь и вышла в коридор. Поздно осознав, что стоит в коридоре в одной сорочке, нерешительно повернула обратно, но вновь застыла. Ей вдруг пришло в голову, что там, наверху, она будет одна в темноте. Она и море. От этой мысли стало вдруг необыкновенно хорошо, даже весело. Захотелось поскорее покинуть душное и жаркое помещение.

И Джованна стала подниматься по лестнице. Люк был закрыт и плотно, но она была достаточно сильна, чтобы его открыть. В лицо ударил дождь и ветер, она вылезла и закрыла люк. Яркий и режущий глаза зигзаг молнии осветил корабль на мгновение. Палуба была пуста. Дождь бил с такой силой, что Джованна мгновенно промокла. Вцепившись в какой-то выступ в темноте, подняла лицо к небу. Капли падали на лицо, она открыла рот и пила воду. Еще одна вспышка молнии озарила убранные паруса и мачты, уходящие в черное небо. Джованна вдруг почувствовала себя необыкновенно счастливой, словно она и буря были одной природы.

Старательно удерживая равновесие, Джованна пошла по палубе, с восторгом подставляя лицо дождю. И несколько мгновений ее душа была наполнена восторгом бытия. Она растворилась в буре, стала одним целым со стихией.

Но буря лишь выманивала ее, коварно и умело, давая обманчивую надежду на устойчивость и безопасность. Внезапно корабль накренился, ветер взревел, налетев на Джованну с внезапной злобой, волны вздулись, словно спины чудищ, ходящих кругами за бортом в поисках добычи. Сверкнула молния. Джованна едва успела заметить в этой вспышке летящую на нее бочку. Отскочила в сторону, но из-за того, что корабль накренился, потеряла равновесие, и ее легко швырнуло к фальшборту. Она перегнулась через него, туда, где в темноте дышали волны, и с ужасом поняла, что сейчас свалится в море и сгинет в черной пучине.