Мой муж появился передо мной, как колдовское видение. Схватил за руку, разжимая пальцы, чтобы я выпустила запястье королевы Гвендолин.

- Не надо, Эмили! – услышала я голос Вирджиля. – Остановись, не делай этого.

Я не успела ответить, потому что меня опередила королева.

- Не мешай ей, Джиль, - выдохнула она сморщенными губами. - Пусть делает то, зачем пришла. Я устала… Мне хочется покоя...

Но Вирджиль уже оттащил меня в сторону, а над королевой склонился сэр Томас – в кольчуге, с суровым обветренным лицом. Он подхватил королеву под спину и помог сесть, подпирая плечом.

- Что это ты раскисла, Гвен? – заворчал он, как обычно ворчал на маленькую Эмили, когда та пускала слезу, капризничая по любому поводу. –Ты всегда так любила жизнь, тебе не к лицу просить о смерти, - он подхватил её величество и перенёс к креслу, усадив поудобнее. - Я дорого заплатил, чтобы ты жила. Неужели, хочешь, чтобы моя жертва была напрасной?

- Так вы спасли её, - я не особенно удивилась этой новости. – Пожертвовали собственным сердцем ради паучихи?..

- Эмили, - тихо осадил меня Вирджиль, а сэр Томас и вовсе не обратил на мои слова внимания.

- Ну и к чему слезы, Гвен? – говорил он, поглаживая правительницу по руке с выступающими старческими венами. – Не плачь, испортишь личико.

Королева и правда плакала – слезы катились по впалым щекам и падали на белое платье. Она подняла голову, и наши взгляды встретились. Теперь передо мной была не сияющая красавица, а женщина средних лет, измученная жизнью, усталая, несчастная… Несмотря на мою ненависть к ней, я вдруг ощутила ещё и жалость.

- Что смотришь? – всхлипнула королева, словно почувствовав это. – Не смей меня жалеть! И как ты догадалась, девчонка?! Тебе от роду всего ничего! Как ты догадалась?

И она расплакалась навзрыд, пряча от сэра Томаса морщинисто лицо

- Разве сердцу нужны годы, чтобы все понять? – ответила я вопросом на вопрос, в то время, как Вирджиль предостерегающе сжал мою ладонь – наверное, боялся, что я брошусь добивать старуху. – Мне показалась странной ваша любовь к таким цветам, как незабудки. Королева должна любить благородные цветы – розы, лилии. А сэру Томасу вообще не положено любоваться цветами. И ещё – зеркало в комнате сэра Томаса.

- Зеркало? – рассеянно переспросил рыцарь. – Мое зеркало? Которое разбилось? При чем оно?

Королева покраснела, как девушка, и спрятала лицо в ладонях.

- Её величество подглядывала за тобой все эти годы, - сказал Вирджиль сэру Томасу. – Сам не знал. А когда узнал – разбил зеркало. Я ведь сначала думал, что она пытается уговорить тебя шпионить за нами. За мной и Эмили. Но все объяснялось просто. Первая любовь не забывается.

- Что?! – сэр Томас задохнулся от такого предположения. – Вы спятили, что ли?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- По-моему, мы все тут немного не в себе, - криво улыбнулся Вирджиль. – предлагаю остановиться на этом. Всем остановиться, - он выразительно посмотрел на меня.

- Она приказала убить моих родителей, - сказала я.

- Нет, не так, - королева покачала головой. – Я не хотела их смерти. Можешь мне не верить, но не хотела.

- Но допустили, - сказал Вирджиль. – Только сейчас это уже не исправить, Эмили. И я могу только просить тебя проявить великодушие. Я боялся, что ты так и поступишь – если узнаешь правду, то побежишь мстить. Я не хочу, чтобы ты мстила. Месть – это как ржавчина, она разъест душу…

- Какой же ты идиот, Майсгрейв, - вздохнула королева, взяв платок, протянутый сэром Томасом, чтобы вытереть слезы, все ещё бежавшие из глаз. – Она прибежала сюда не мстить, а спасать тебя. От злобной ведьмы, которой ты принес вассальную клятву. Она собиралась убить меня, чтобы ты стал свободным.

- Эмили?.. – Вирджиль посмотрел на меня так, словно увидел посланника небес.

А я смотрела совсем не на него, а на королеву, рядом с которой стоял седой сэр Томас.

- Откажитесь от Вирджиля, - сказала я медленно. – Для чего вам покупать молодость ценой чужих жизней?

- Что ты понимаешь?! – вскинулась она, но я её перебила.

- Разве не лучше состариться рядом с любимым, чем жить одной вечно?

Королева снова расплакалась – на этот раз жалобно и отчаянно. Сэр Томас не утешал её, но стоял рядом, как каменная стена. Вирджиль усадил меня в кресло в дальнем углу, подальше от королевы, и проверил, живы ли леди Икения и Аселин. Им хорошо досталось, но оба дышали, хотя и были без сознания.

- Позови гвардейцев, - велела королева Вирджилю. – Пусть их унесут. Не желаю их видеть, и пусть их судит королевская коллегия, без моего участия.

- Да, ваше величество, - он вернулся за мной, но тут королева снова его окликнула.

- Подойди, Майсгрейв, - произнесла она через силу, будто каждое слово причиняло ей боль. – Возьми. Считай это свадебным подарком, - она сняла с шеи серебряный медальон и бросила его, не глядя.

Вирджиль подхватил украшение и крепко сжал в ладони – ни дать, ни взять, получил нечто по-настоящему драгоценное.

- А потом уходите все, - королева махнула рукой. – Все. Я хочу быть одна.

- Нам лучше уйти, - Вирджиль обнял меня за талию и повел к выходу. - Я хотел бы услышать кое-какие объяснения по поводу твоего очередного побега. Значит, всё это - признания в любви, поцелуи и обучение магии - было хитростью? Ты использовала меня, Эмилия Майсгрейв?

- У меня был хороший учитель, - ответила я уклончиво. - Так что - кто бы говорил.

- Даже не знаю, простим ли мы тебя с сэром Томасом, - сказал он. - Мне совсем не нравится, что моя жена время от времени отрабатывает на мне магические удары.

- Мне тоже не нравится время от времени терять память, Вирджиль Майсгрейв!.. - возмутилась я.

- Больше - никогда, - пообещал он и поцеловал меня, а я приподнялась на цыпочки, чтобы продлить этот поцелуй.

- Пусть даст клятву на крови, - буркнул сэр Томас, деликатно удаляясь по коридору.

Осталось рассказать совсем немного.

Сияющая красота королевы угасла, но её величество ещё многие годы правила Тироном – правила мудро, не допуская войн, поддерживая мир и процветание в стране. Нет, она не осталась с сэром Томасом, и он по-прежнему жил в Мэйзи-холле, поливая клумбу с простыми голубыми цветами, потому что ушедшее время не вернёшь, и раненое сердце не превратить из железного в настоящее, полное любви.