На этом список побед моих не столь воинственных соратников заканчивался. К сожалению, помимо него существовал и список потерь, без которых также не обошлось.

Я не стал расспрашивать у Каролины во всех подробностях, как погиб маршал Петренко, – не до этого было. Кэрри рассказала лишь, что Семен пытался вытащить из-под огня раненого товарища, когда выстрел из файермэйкера накрыл их обоих. Не будь мои мысли поглощены предстоящим поединком, я бы, разумеется, скорбел о гибели этого человека вместе с остальными маршалами, а сейчас пришлось лишь со злостью констатировать: проклятые амбиции Санада унесли еще одну жизнь. При всех ошибках, совершенных Семеном Петренко в последние месяцы жизни, умер он с честью, и это, несомненно, полностью искупало его вину перед маршалами и законом. А вот мне еще только предстояло отвечать за проступки, которые я уже успел совершить за свой короткий срок пребывания на посту маршала.

Можно догадаться, о чем первым делом подумала Каролина, когда увидела, что у меня не отобрали оружие. Я не стал ничего ей объяснять, молча отошел в сторону – мне хотелось побыть в одиночестве; известие о смерти Семена поколебало мой боевой настрой, поэтому за время оставшегося пути требовалось снова сосредоточиться на предстоящем поединке. И пусть Голодная Панда сразу же растолковала Кэрри, в чем дело, я успел уловить тень презрения, мелькнувшую в глазах Черной Гарпии. И пусть это было лишь презрение на основе ошибочного вывода, что я переметнулся во вражеский лагерь, все равно Каролина имела полное право меня презирать. За все остальное: за то, что так и не вызволил ее отца, за хронические неудачи, излишнюю самоуверенность и многое другое, что в конце концов и привело нас к поражению. В реал-технофайтинге ответственность за проигрыш команды возлагалась на капитана. И если уж я вспомнил сегодня о турнирных традициях, отступать от этой тоже было недозволительно.

По дороге в Пирамиду Каролина порывалась несколько раз поговорить со мной, но я постоянно уходил от разговора, обещая обсудить все позже. Слишком долгий путь предстоял мне к арене, и любой отвлеченный разговор мог поколебать мое душевное равновесие. Каролина была понятливая девушка и вскоре об этом догадалась. Как наверняка догадалась и о том, что наш разговор может и вовсе не состояться. Впрочем, разве нам с Кэрри было привыкать к несостоявшимся разговорам и прочим недомолвкам, частенько возникавшим между нами?

Лишь у западных ворот, через которые, по условиям контрольного боя, я обязан был выйти на арену, девушка дотронулась до моего плеча и, отведя взгляд, негромко произнесла:

– Удачи, Гроу. Я буду ждать тебя.

В ответ я лишь молча кивнул.

– Выдери этому павлину хвост, капитан! – Напутствие Голодной Панды было более конкретным. – Я воткну его перья себе в шлем, чтобы все видели.

– Это будет круче Золотого Венка, – заметил Висельник, задирая голову к сверкающей на солнце рубиновой верхушке Пирамиды. – Крутая арена… Я и сам не прочь по ней побегать. Могу пойти вместо тебя, если хочешь.

Естественно, такой просьбы он от меня не дождался.

Даже Билли Кид попросил помочь ему приподняться, дабы он смог пожать мне руку.

– Что здесь происходит? – поинтересовался Даниэль Фишер от лица недоумевающих маршалов, которым так никто и не удосужился объяснить, почему я вооружен и мы до сих пор топчемся у ворот Пирамиды. – Маршал Гроулер, что все это значит? Мы арестованы?

Что я должен был им ответить? Что устроил все это ради спасения их жизней, которые, оказывается, на тот момент уже были в безопасности, и сейчас доигрываю спектакль, поскольку просто не вправе выйти из него? Да, фактически мы считались арестованными, хотя нам пока и не заламывали руки. Что ожидало нас после контрольного боя? Сейчас я не забивал голову подобными мыслями – до окончания «контролки» еще следовало дожить. Объяснять все это Фишеру было долго и неинтересно, к тому же один из «Всадников» уже подал мне знак, что его капитан добрался до восточных ворот.

Висельник не ошибся: было и впрямь чертовски круто. Правда, ощущение это пришло не сразу – потребовалось какое-то время, чтобы прочувствовать атмосферу непривычного полигона и отыскать друг друга в хитросплетениях его коридоров. Пока мы поднимались с нулевого яруса, Ахиллес приказал охранявшим Хатори бойцам очистить три верхних уровня Пирамиды, поэтому сейчас восьмой, девятый и десятый ее этажи целиком и полностью принадлежали нам.

Едва я вошел внутрь, как тут же во весь дух помчался по коридорам в восточном направлении, тараном сметая все на своем пути. Мне не терпелось войти в огневой контакт с противником и побыстрее завершить дело. Сегодня никто не заставлял меня устраивать долгое зубодробительное шоу с акробатикой и пиротехническими эффектами, а болельщики со всего света не следили за нами в режиме полного погружения. Чистый, не обремененный никакими сценическими условностями бой. Момент истины, не иначе…

По логике, Ахиллес должен был поступить аналогично – затягивание боя также не входило в его интересы, – поэтому я резонно рассчитывал, что столкнусь с ним на полдороге, где-то в центре восьмого яруса. Однако когда я, раскидывая мебель и разнося вдребезги кварцевые перегородки, вломился в центральный холл, Ахиллеса там не было. Значит, Блондин решил отказаться от лобовой атаки и с ходу перейти к тактической игре – косвенный довод в пользу того, что он не уверен в собственных силах. Но нельзя было допустить, чтобы неуверенность Ахиллеса меня расслабила: тягаться в тактике с чемпионом последних лет было нелегко. А тем более с чемпионом, имевшим возможность хорошо изучить верхние ярусы Пирамиды. Мне же оставалось полагаться только на устную информацию об их планировке, полученную от служившего здесь покойного маршала Петренко.

Центральный холл я покинул совсем иначе: осторожно, держа уши на макушке и глаза на затылке. Чересчур узких коридоров старался вовсе избегать – увернуться в них от ракеты было тяжело. Ситуацию усложняло и то, что пригодные для свободного маневрирования помещения здесь попадались редко. Все, к чему стремились архитекторы Пирамиды, – это показать ее монументальным строгим видом незыблемость законов Великого Альянса. Архитекторам и не снилось, что однажды в этом здании реал-технофайтеры устроят свои разрушительные игры, для которых было необходимо гораздо больше простора.

Внезапно пикр служебной связи на моем шлеме ожил и в командном окне появилось лицо арбитра Хатори. Приветствий он от меня, разумеется, не дождался.

– Что, капитан, гордость взыграла? – полюбопытствовал Санада, гневно сверкая очами. – Раззадорил мальчишку на драку и радуешься?

Следовало догадываться, что разговор велся втайне от Ахиллеса. Лично я бы никогда не рискнул назвать его в глаза мальчишкой.

– Не вмешивайтесь, арбитр, – недружелюбно произнес я, осматривая коридор. – Вас не приглашали в эту игру.

– Я могу прямо сейчас заблокировать твой «форсбоди», – пригрозил Хатори. – И игра для тебя закончится.

– Мальчишка вам этого точно не простит, – ответил я. – Он у вас и так далеко не паинька. Думаю, вам не захочется скандалить с ним из-за какой-то пустяковой «контролки». У вас и без того проблем выше купола, к тому же вы только что убили двух маршалов, поэтому займитесь лучше своим алиби, а не нашими разборками.