— Вы сожгли мою семью заживо! — рявкнул вдруг Гортер, и его нечеловеческий рык прозвенел едва ли не громче, чем голос самого чёрного колдуна.

Схватив замёрзшими пальцами две заранее воткнутые им в снег стрелы, бывший следопыт прижал их к рукояти лука, после чего резко дёрнулся вперёд, выкатившись из-под лошади одним чётким отработанным движением. Описав в воздухе пол-оборота, лук Гортера вместе со своим хозяином снова оказались на открытой местности, и всё же старик не спешил тотчас же подниматься во весь рост, но направил оружие так, будто собирался протаранить им воздух. Покачав несколько раз плечами лука из стороны в сторону, матёрый охотник прогнулся вперёд, оторвав пятки от зада, и спешно засеменил ногами по замёрзшему полотну дороги, ни на мгновение не прекращая совершать оружием всё те же движения. Со стороны казалось, будто Гортер пытается вприсядку прокосить себе путь через лишённый каких-либо препятствий каменистый спуск к видневшейся впереди роще, но на самом деле старик лишь отчаянно искал конец той магии, что заполнила собой целый участок пространства.

— Чёрт… зараза… — скрипел где-то над ним и вокруг него зубами чёрный колдун, понимая, что нет смысла использовать данное заклятье на человеке, время которого он не мог контролировать с тем же успехом, что у остальных своих жертв.

И тогда коварный повелитель истинной силы решил действовать по-другому. Свернув тело обратно в первоначальный вид, он вновь запустил замершее время и ловко материализовался прямо за спиной у Гортера, после чего с яростью набросился на него, исторгнув из рук два потока чистой энергии, которые казались почти не имели формы, но зато буквально сочились живой мглой и страданиями.

— Получ-чи!!! — с наслаждением прорычал чёрный колдун, несмотря на то, что отлично понимал намерение врага выманить его на открытое пространство, дабы сразиться в прямой дуэли. Однако о каких предосторожностях вообще могла идти речь, когда в душе ао-шиньца клокотало лишь безграничное желание уничтожить того, кто в одиночку сумел расправиться с настоящим символом их братства?

Полыхнув мощным каскадом, неумолимые струи энергии пролетели целых пять, а то и семь метров и, как могло показаться со стороны, специально описали дугу над дорогой, чтобы покрыть как можно большую площадь. Но в момент атаки что-то явно пошло не так…

И только когда дым немного рассеялся, оказавшийся на земле Гортер почувствовал, что, несмотря на всю чудовищность этой силы, а также резко прокатившиеся по плечу волны боли, он до сих пор не отдал Единому душу, а значит — мог продолжать борьбу.

В то же время, совершенно не понимая, что произошло, аошинец тоже валялся на земле, опёршись на один локоть, и просто пялился в небо, сверля его бешеным взглядом, пока не спохватился и магией не принудил своё тело подняться обратно, дабы опередить противника. Но всё же Гортер оказался немного быстрее.

Завершив окровавленной и обожженной рукой тот самый оборот, который частично спас его перед этим, старик направил лук в сторону чёрного колдуна и использовал вторую руку лишь затем, чтобы подобрать с земли одну из обронённых стрел. А когда тело Гортера в очередной раз содрогнулось от неимоверного напряжения, прорвавшего, казалось, сам воздух, то ему удалось нанести противнику первое ощутимое ранение, стоило только ао-шиньцу опрометчиво протянуть лишённую всякой магии руку вперёд с намерением ухватиться за один из концов лука.

— А-а-арр-рр-р! — громко взвыл от боли чёрный колдун, не ожидая, что Гортер попросту полоснёт его по ладони металлическими лезвиями, торчащими из рукояти лука как раз на такой случай.

Однако вторая рука чёрного колдуна оставалась свободна, и он не преминул воспользоваться ей, чтобы выплеснуть на неприятеля новые потоки магии. Принявшись закручивать их вихрями, изобретательный ао-шинец стал пытаться разделить энергию потоков, разбросав их по земле, дабы таким образом определить точные границы действия защиты своего противника. Хотя на самом деле он постоянно чувствовал, что то была никакая не защита, а натуральная зона отчуждения, лишавшая пространство внутри себя любого намёка на проведение тёмной магической энергии. К тому же чёрный колдун и не подозревал, что когда-то его предшественник уже использовал подобную тактику во время схватки с Гортером, и вся разница между ними сейчас состояла в том, на что конкретно была нацелена их атака.

— Кр-ранты т-тебе-е без тв-воего лука-а! — рычал ао-шинец сквозь поистине дьявольскую усмешку, полную восторга и желания спалить голову и плечи старика.

Но он всё же никак не мог достичь желаемого, потому что с противоположной стороны к нему был обращён не менее потусторонний лик голубоглазого зверя в человечьей плоти, который скалился страшнее любого волка и не имел представлений о пощаде.

Наконец, сумев из последних сил снова подняться на колени, Гортер несколько раз отшатнулся назад, однако сделал это лишь для того, чтобы занять необходимую позицию для стрельбы, после чего наложил стрелу на тетиву и пустил её неприятелю в самое сердце.

Конечно, избежать такой жалкой атаки для хитрого ао-шиньца, знавшего способы управлять своим телом с помощью магии, не составило особого труда, поскольку он изначально имел возможность отлично видеть все действия старика и потому легко уклонился от его выстрела, удачно подловив момент. В итоге стрела пролетела мимо.

Но когда чёрный колдун вновь было дёрнулся за его луком, то уже не увидел впереди себя ничего кроме угольно-чёрных клубов той самой магии, которой он столь щедро продолжал осыпать бывшего следопыта. Ведь пока все его усилия были сосредоточены на уклонении от выстрела и поддержании заклятья, Гортер успел откатиться назад. А затем произошло нечто, что снова отняло у старика разум.

Теперь движения жертвы стали слишком беспорядочными, поскольку, как только колдун утратил возможность видеть очертания того, с кем сражался, глазами его начала руководствовать магия. Взметнувшись внутри кольца тьмы, ао-шинец попробовал снова разыскать то место, где по всем признакам должен был находиться противник, хотя уже не был способен понять, против кого выступал. И, как и в прежние времена, одним неотвратимым роком обрушилось на него вдруг проклятье здешних равнин и холмов, пролесков и заводей Кальста, воплотившееся в одной-единственной незримой линии света, прочертившей на мгновение тьму сиреневым сиянием, чтобы точно пронзить горло жертвы немного левее от центра. Это заставило тьму немедленно окраситься всеми оттенками бордового, переходящими затем в непонятные смешения пламенеющих брызг, сочетающихся с глухими шагами жертвы, после чего тьма исчезла. А на её месте остался стоять лишь дико обезображенный человек с кровоточащим какой-то мутной жидкостью горлом и несколькими метательными кинжалами в груди. Пытаясь судорожно вырвать их один за другим, он лишь расширял края очередной раны, образовывающейся на месте каждого извлеченного кинжала, и не успевал заживлять её с помощью своих колдовских сил, отчего медленно оседал наземь.

В конце концов, обрушившись на колени, ао-шинец упёрся пунцовыми кулаками в землю и что было мочи зарычал, создав вокруг себя целый шквал тёмной энергии, который стремительно окружил его тело и голову, но никак не мог проникнуть к шее. А точнее — к тому месту, где из неё всё ещё торчала необычная стрела, специально пущенная её владельцем так, чтобы не пробить плоть жертвы навылет, а остаться внутри и не допустить туда никакой магии. Вопя и хрипя от боли, чёрный колдун изо всех сил пытался обломить древко стрелы, однако даже его необычайная колдовская стойкость начинала быстро иссекать, потому что, когда он одной рукой оттягивал ненавистный кусок дерева в сторону, наружу выплёскивались целые фонтаны новой мерзкой гадости, что текла у него вместо крови.