слов возложил руку на очи и начал дышать весьма порывисто, и много раз из-под руки у него показывались слезы; и тогда он сказал мне: «Сын мой, я молю тебя, чтобы ты не говорил мне более о достоинствах твоего города, ибо не можешь ты сообщить мне столько, нежели я бы о том не знал гораздо более; однако я столько же говорю тебе, что коли [жители] земли Африканской ведали бы то, что ведаю я, то уже бы в нем [городе Сеуте] не осталось камня на камне, что не был бы повержен оземь; ибо его красота и добротность еще обернутся для нас великим злом, каковое ощутят вначале его [жители], а впоследствии ощутим мы, прочие, здесь живущие».

— «И сие я знаю потому, — сказал он, — что не так уж много лет назад, когда одною ночью лежал я в сей мечети, погруженный в сон, снилось мне, будто я зрел одну женщину со многими сыновьями вокруг нее; и будто еще зрел мост, что начинался вблизи ее стоп и достигал королевства Алгарви [381], по каковому шли из земли христиан великие толпы юношей, каковые сражались с сыновьями той женщины, пока не убили их всех, и [затем] сосали из ее грудей. И сие я пересказал другим маврам, знатокам, и всем мы сошлись на том, что та женщина представляет землю Африканскую и первые ее сыновья суть мы, прочие, каковых отторгли христиане от ее грудей, ss. от ее земли. И всему сему надлежит произойти из-за алчбы к вашему городу».

— И поскольку я никогда не питал большого доверия (femenca) к таким снам, — сказал тот мавр, — я не особо позаботился о том, чтобы к тому прислушаться (esguardar).

Также говорили еще о том, что когда флот Короля отбыл из Барбасоти в Алжазирас [Альхесирас], одна из жен Сала бен Сала видела во сне, будто супруг ее переезжал оттуда в другие дома и, видя его весьма опечаленным, она спросила его, из-за чего он был столь огорчен, он же отвечал ей, что из-за сердца, каковое оставалось у него в Сеуте. «Тогда почему бы вам не вернуться туда за ним?» — спрашивала она [во сне]. «Потому что ворота для меня закрыты» — отвечал тот. И [сам] Сала бен Сала говорил, что видел во сне тем утром, что его отец пришел обнять его. Другие рассказывали, сколько суеверий (abusoes) видели во сне [их предки?] лет за сто до того, каковые все давали уразуметь о той потере.

И так они пребывали в ту ночь в печальных своих обсуждениях, и каждый рассказывал о своей доле, пока их не одолевал сон, в ходе коего чрез чувства их проходили вещи весьма разнообразные, как обыкновенно и происходит с теми, кто во время бдения отягощен размышлениями. Были там такие, кому являлись великие языки пламени, другим же — бегущие воды, иным — множество кораблей; иные зрели сражающихся быков, иные видели луну, и звезды, и прочие небесные знаки; иным казалось, будто [с ними] говорят их родители, и их умершие родичи и друзья, и еще много тех, кто погиб в тот день.

Много было таких, что отправлялись к себе в имения и на фермы, где имелись у них дома, в коих пребывали во время сбора своего урожая (alacil), что мавры, как вы можете зреть, имеют обыкновение делать, когда перевозят свои фрукты; и там они бросались поверх груд соломы, что держали там для своих кроватей, ибо то было время, когда они долее всего оставались в подобных местах, по причине фруктов, что о ту пору созревают. И там они начинали вспоминать, сколько пользы приобрели они от тех имений, и о фруктовых деревьях, что в них высадили, и сколько расходов понесли на [возведении] своих построек, — и как все в столь краткое время были вынуждены оставить своим врагам. Были там и иные, что бросались с плачем поверх возвышенностей (comoros) насыпей своих огородов, в завершение печального того помысла; на других же нисходила ярость такая, что с тем сожалением они набрасывались на ростки своих рассад и начинали [безжалостно] их рвать (britar). И так они ходили из одной стороны в другую, как люди, лишенные рассудка, походя на ту жрицу Эдонис (Edonis) [382], что обитала на высотах горы Пинда [383], каковая [жрица] каждый год свершала свои жертвоприношения Вакху, что был богом вина, как повествует мастер Гонфедру (Gonfedro) [384]; и казалось им, что они удовлетворялись причинением того вреда, пока, устав, не клали тому конца. Иные, что имели некоторые инструменты на тех фермах, рубили деревья под корень; но были там и другие, что умеряли свой гнев, ожидая, что, может статься, им удастся еще вернуть свой город, и тогда те вещи смогут им послужить; и они приводили себе на память многие писания, ими прочтенные, в коих находили многие события с другими городами и поселками, что впоследствии вновь были обретены изначальными своими жителями, и те [вновь] вступили во владение подобными вещами, прежде ими оставленными. «И для чего же теперь станем мы уничтожать наши вещи? — говорили они сами про себя. — Ведь может статься, что Бог проявит к нам Свое милосердие и мы вернем владение своим городом, каковой, даже если не произойдет ничего иного (ainda que al nao fosse), находится столь далеко от королевства Португальского, что христиане не смогут его удержать».

ГЛАВА XC

Как Король направил свое послание Мартину Фернандишу Портокаррейру, алкайду [385] Тарифы, дабы известить его о своей победе

Мы нашли, что лишь в два места послал Король сообщить о добром событии, что Бог даровал ему в его победе. Насчет чего надлежит вам знать, что по причине доброй воли, кою Мартин Фернандиш Портокаррейру выказал относительно службы ему, когда послал своего сына к нему во флот, как вы уже слышали, почел Король за благо дать ему знать раньше всякого другого. И некоторые даже говорили, что он послал ему таким образом те вести, помимо того, о чем уже сказано, для того, чтобы оный Мартин Фернандиш смог бы распространить их в других частях того королевства Кастильского.

И посему, тотчас как он оказался в городе, приказал [Король] приготовить бригантину (bragantim) [386], в каковом отправил со своим посланием Жуана Руиша Комитри, дабы тот поведал ему [Мартину Фернандишу] новости о том