– А кто? Ты ее знаешь?

– Знаю. Ее род знаю. Она из дома Трудхильд… молочной сестры отца. Усадьба Дубравная Горка. Тут недалеко. Она сказала, что ее послал сюда мой сын, но потом сказала мне, что это неправда – Бьёрн ничего не знает. Он не причастен. Но зачем она приехала – я спрашивал ее, но она отвечала, что хочет поухаживать за мной. Я не мог и подумать…

Эйрик сердито выдохнул. Сердился он на самого себя: велев присматривать за девушкой, он даже не подумал, что опасаться надо ее раба!

– И если у нее было это, – Эйрик кивнул на бронзовый жезл, который в его глазах означал одно, – она и есть дедова вирд-кона?

Эйрик сам удивлялся этому выводу – девушка была уж слишком молода для вирд-коны, особенно для конунга, годившегося ей в прадеды.

– Эйрик, я не знаю. Трудхильд… э, была его вирд-коной. Она захворала, и отец захворал, и тогда я приехал к тебе просить о перемирии. Что было дальше, я не знаю. Я был здесь на Озере, при кораблях. Потом в плену. Что с Трудхильд, жива ли она – мне неизвестно. Клянусь Одином. Но если жезл у девушки, то едва ли Трудхильд… э…

– Кем она приходилась той старухе?

– Кажется, внучкой. Родной или двоюродной – я не знаю. У них в семье очень много женщин. Это… хорошая семья. Сын Трудхильд, Эйвинд Кувшинка, порядочный человек, и зять, Гардар, тоже. Они смогут дать тебе за нее хороший выкуп…

– Пока дед жив, ни о каком выкупе и речи не будет. А кто был тот ублюдок с нею? Его ты знаешь?

– Он… – Олав смешался еще больше, – это любимый раб отца…

– Так значит, это все задумал дед? – Эйрик поднял брови.

– Я не знаю! – в отчаянии ответил Олав. – Никогда не слышал о подобных замыслах. Клянусь тебе!

Эйрик перевел взгляд на девушку. Она сидела неподвижно, опустив голову, но, конечно, слышала все, что тут говорилось. В душе Эйрика боролись два побуждения, и он немедленно высказал их вслух:

– Ну что, врачевательница! Я к тебе обращаюсь. Мне сейчас велеть выкинуть тебя в море, или расскажешь, кто тебя сюда прислал?

– Это все задумал Бьёрн конунг, – раздался глухой голос через мешок. – Он пообещал, что если я истреблю твою вирд-кону, он выдаст меня замуж за его внука Бьёрна и я стану королевой. Он прислал своего доверенного раба и поручил ему убить эту женщину, если я познакомлюсь с нею и смогу подтвердить, что она – твоя вирд-кона.

– О боги! – простонал Олав. – Эйрик, клянусь тебе, об этом браке я слышу в первый раз!

– Это решилось недавно. Уже когда Олав был в плену.

Поначалу Ингвёр хотела молчать и все отрицать, но, когда она убедилась, как решительно настроены Эйрик и его люди, острое чувство смертельной опасности разбило ее упорство. Была мысль свалить всю вину на Хольти: у него были свои причины мстить Эйрику. Но после того как ее обыскали и нашли жезл, отрицать свою причастность стало глупо. Оставалось выставить виноватым Бьёрна конунга. Он, разумеется, будет это отрицать, и разумеется, Эйрик ему не поверит.

– С чего вы решили, что Снефрид – моя вирд-кона? – с досадой спросил Эйрик у мешка. – Я просто сплю с ней, это не причина ее убивать!

– Ее узнал один человек, который был у конунга в Уппсале.

– Какой, глядь, человек?

– Он сказал, что его зовут Триди, но едва ли это его настоящее имя.

– Что это еще за тролль? Как он мог ее узнать? Откуда он ее знает?

– Мне о нем ничего неизвестно, я его даже не видела. Он пришел к конунгу и рассказал, что твоя вирд-кон находится при тебе, что ее зовут Снефрид, описал ее внешность, а взамен попросил, чтобы ему отдали ее имущество.

– Да сколько же их, глядь, и всем нужно ее имущество! – Эйрик вспомнил Кальва и Фроди с их жаждой взыскать долг. – Вот не знал, что взял в постель самую богатую женщину в Северных Странах! Заверни вот это, – он кивнул ближайшему хирдману на жезл.

Когда Эйрик вернулся в женский покой, Бьярки Береза уже зашил рану и наложил повязку. На Снефрид надели новую сорочку и закутали в одеяло: ее била дрожь, и Мьёлль готовила ей отвар сосновой хвои для поддержания сил.

– Снефрид! – осторожно окликнул ее Эйрик, и она открыла глаза. – Как ты?

Снефрид шепотом заверила его, что умирать не собирается.

– Очень испугалась?

В его глазах Снефрид видела странное выражение – смущения и даже стыда. Он знал, что должен пожалеть ее, и на самом деле жалел, но не понимал, как ему это выразить.

– Я… удивилась, – подумав, прохрипела Снефрид. – Нет, испугалась тоже. Страшнее всего было, когда я ощущала, что он вот-вот вырвет у меня руку и ударит еще раз, а у меня немеют мышцы и я не могу его больше удерживать.

– Он ничего при этом не сказал?

– Нет. Льстиво улыбался. Но я увидела его глаза. Как у Вегарда, когда он обернулся ко мне с ножом в руке… О Фригг! – Снефрид прижала правую руку к лицу. – Почему вдруг все захотели меня убить? Кто этот человек? Вы что-то выяснили?

– Этот человек – любимый раб моего деда. Они оба это подтвердили – Олав и эта девка. Олаву она не племянница.

– Деда? – Снефрид приподняла голову, соображая. – Бьёрна конунга? Но почему…

Эйрик глубоко вздохнул и осторожно погладил ее по голове.

– Какой-то тролль по имени Триди рассказал старому троллю, что ты – моя вирд-кона.

– Триди? – Снефрид широко раскрыла глаза. – Да это же Вегард! Он называет себя так. Так он у Бьёрна? А я-то радовалась, что он отсюда убрался! Но что он мог им сказать? – У нее мелькнула тревожная мысль о ларце. – Вегард ничего не мог знать о моих делах с Хравнхильд!

– Этого я не знаю. А у девки, что приехала, нашли жезл… очень похожий на твой, – склонившись к ней, совсем тихо сказал Эйрик.

– Жезл? – изумленная Снефрид хотела сесть, но вскрикнула от боли и снова легла. – Покажи!

– Может, позже? Отдохни сначала.

– Эйрик, не томи! – сердито прохрипела Снефрид. – Как я могу отдыхать, узнав такое!

Эйрик вздохнул и развернул какую-то тряпку, которую принес с собой. На свет показалось нечто длинное, тонкое.

Жезл, отлитый из бронзы в подражание веретену. Очень похожий на ее собственный. Настолько похожий, что Снефрид было встревожилась, вспоминая, где оставила свой.

– Откуда это? Где нашли?

– У девки было на поясе под платьем.