– Я с нетерпением дожидалась случая вас видеть, мисс, потому что муж не переставал мне выхвалять вас с тех пор, как мы с ним сошлись.

– Ладно, ладно! – сказал Боб, с видом покровительства: – поди-ка взгляни на свою стряпню, чтоб мистеру Тому не пришлось дожидаться своего обеда.

– Надеюсь, что Мумис живет дружно с мистрис Дженин, Боб, – сказала со смехом Магги. – Я помню, вы, бывало, говаривали, что ему не по нутру придется, если вы женитесь.

– Эх, мисс! – сказал Боб, насмешливо: – он помирился с нею, когда увидел, какая она крошка. Он большею частью прикидывается, будто ее не замечает вовсе, или принимает ее за недоросля. Но лучше поговорим о мистер Томе, мисс, – сказал Боб, понижая голос и переходя от шуточного к серьезному тону. – Вот уж кремень! Я так, знаете, как распродам свой товар, да приду домой, так и давай заниматься всякими чужими сплетнями. Мне мочи нет видеть, как мистер Том сидит один-одинешенек, нахмуря брови и не сводя глаз с камина по целым вечерам. Ему бы расшевелиться следовало, такому молодцу, каков он. Жена говорит, что когда ей случалось незамечено войти в комнату, то она заставала его со взорами, устремленными на огонь и сдвинутыми бровями, словно там нечистого высматривал.

– Он все думает о делах, – сказала Магги.

– Да, – сказал Боб, пони зя голос: – но, пожалуй, нет ли у него еще чего на уме, мисс? Он кремень, мистер Том, из него ничего не вытянешь; но я малый не промах. О прошлом Рождестве, я был уверен, что нашел наконец его слабую струнку. Дело шло о маленьком черном кинг-Чарльзе, чистейшей породы, он просто из кожи лез, чтоб достать ее. Но с тех пор что-то на него нашло: он стал еще угрюмее против прежнего, хоть ему и валит счастье во всем, за что ни примется. Я вам об этом хотел именно рассказать, мисс, неравно вам удастся выпытать от него в чем дело, раз, что вы тут. Он живет слишком одиноко, вовсе не бывает в обществе.

– Я боюсь, что не имею достаточно влияние на него для этого, Боб, – сказала Магги, тронутая до глубины души участием Боба к ее брату. Мысль, что Том имеет свои сердечные тайны, была для нее совершенно-нова. Бедняжка! и еще влюбиться в кого – в Люси! Но, быть может, это только бобова фантазия. Подарок собачки мог быть только знаком дружбы и признательности. Боб прервал ее размышление словами:

– Вот и мистер Том! и наружная дверь отворилась.

– Времени терять нечего, Том, – сказала Магги, как скоро Боб вышел из комнаты. – Я сразу скажу тебе причину своего посещение, иначе могу помешать тебе обедать.

Том стоял спиною к огню, а Магги сидела напротив. Он – заметил ее смущение и предчувствовал, о чем она намерена с ним говорить. Это предчувствие придало более холодности и суровости краткому вопросу его:

– В чем дело?

Голос, с которым он проговорил эти слова, тотчас возбудил в Магги прежний, свойственный ей дух сопротивление. Она привстала с своего места и, глядя прямо на Тома, произнесла:

– Я пришла к тебе для того, чтоб ты меня разрешил от моего обещание не видаться с Филиппом Уокимом. Я обещала тебе не видаться с ним, не предупредив тебя. Теперь я пришла тебе сказать, что намерена с ним видеться.

– Хорошо, – сказал Том, еще с большею холодностью.

Но едва Магги окончила свою надменную, резкую речь, как уже раскаялась в своей запальчивости, которая могла довести ее до ссоры с братом.

– Не для меня самой, милый Том. Не сердись. Я не стала бы спрашивать об этом для себя. Дело в том, что Филипп большие друзья с Люси, и она хочет принимать его у себя: сегодня она пригласила его к себе на вечер. Я ей – сказала, что не могу с ним видеться, не спросясь у тебя. Я буду видеться с ним только в обществе и между нами не будет более тайн.

Том смотрел несколько времени на пол, насупив брови, потом обратился к Магги и произнес медленно и выразительно:

– Ты хорошо знаешь мой образ мыслей об этом предмете. Мне не к чему повторять то, что я – сказал год назад. Пока отец был жив, я считал своим долгом употребить все средства, чтоб не позволить тебе обесчестить его, равно как и себя и всех нас. Но теперь я не должен мешаться в твои дела. Ты желаешь быть независимою – ты так – сказала мне после смерти отца. Я не переменил своего мнение. Если ты хочешь иметь своим женихом Филиппа Уокима, то должна отказаться от меня.

– Я вовсе этого не хочу, милый Том; об этом и речи нет. Из этого бы вышло только горе и несчастье. Но я скоро отправляюсь, и желала бы расстаться с ним друзьями. Люси желает того же.

Лицо Тома несколько прояснилось.

– Я ничего не имею против того, чтоб ты случайно встречалась с ним у дядюшки; я вовсе не желаю, чтоб ты стала открыто показывать, что его избегаешь. Но, Магги, я не имею к тебе доверия: тебя можно подбить на что угодно.

Последние слова были слишком жестоки. У Магги задрожали губы.

– Зачем тебе говорить подобные вещи, Том? Это, право, очень жестоко с твоей стороны. Разве я не исполнила, не перенесла все, как только могла лучше? Я сдержала данное тебе обещание, когда… когда жизнь моя была невеселая, не веселее твоей…

Магги не могла выдержать характера, слезы прихлынули к ее глазам. Когда Магги не была рассержена, доброе или не доброе слово были для нее то же, что светлое солнце, или темная туча для бабочки. Впрочем, чувство любви всегда брало верх, как в былые, времена. И братнино сердце не осталось глухо, но Том обнаруживал свою любовь только ему свойственным образом. Он. нежно положил свою руку на плечо сестре и проговорил тоном нравоучителя:

– Выслушай меня, Магги. Я тебе объясню, что я хотел сказать. Ты всегда переходишь из крайности в крайность: у тебя не достает здравого суждение и силы характера, и при всем том, ты уверена, что знаешь лучше других, как жить на свете и не хочешь принимать добрых советов. Ты знаешь, я не желал, чтоб ты искала себе места. Тетка Пулет предлагала тебе жить у нее, прилично и спокойно между родней до-тех-пор, пока я буду в состоянии устроить собственный уголок для тебя и матушки – вот чего я добиваюсь. Я хотел, чтоб сестра моя оставалась барыней, я бы всегда заботился и пекся о ней, как желал того покойный батюшка, пока не нашлась бы для нее приличная партия; но мы всегда расходимся в наших понятиях, и ты, я знаю, ни за что не переменишь своего образа мыслей. Хотя, я уверен, у тебя довольно здравого смысла, чтоб понять, что брат, который потерся на свете и видится больше твоего с людьми, должен лучше знать, что прилично для его сестры и что нет. Ты считаешь меня недобрым, но привязанность моя к тебе не может заставить меня действовать иначе, как в видах твоей пользы, хотя бы мои поступки и противоречили твоим собственным убеждением.

– Да, я знаю это, милый Том, – сказала Магги, все еще всхлипывая и стараясь удержать слезы. – Я знаю, что ты готов много для меня сделать; я знаю, сколько ты работаешь и как мало бережешь себя. Я тебе очень благодарна; но, право, ты не можешь судить за меня – наши характеры слишком различны. Ты не знаешь, как неодинаково одна и та же вещь действует на меня и тебя?