Последние слова она уже почти кричит, в расчете на публику, уже пробирающуюся к нам между колоннами и арками сокровищницы в окружении толпы таких же вооруженных стражников.

— Тебя давно пора казнить перед простым людом на площади! За твои грязные делишки и за то, что опозорила звание ханши и растащила на свои прихоти всю казну! — надрывается бывшая напарница Саялат, и в глазах ее фанатично полыхает безумный кликушеский огонь.

— А что, разве не ты это золото и получила за верную помощь в моих грязных делишках? — снова показала еще неизвестную мне сторону характера ханша, невозмутимо и с презрением разглядывающая почти родственницу. — Или мало показалось, что я спасла тебя двадцать лет назад от ханского возмездия? Ведь тогда даже некоторые слуги догадывались… а я так точно знала, кто отец твоего младшего.

— Ты этого не докажешь! — еще пылая священным гневом, чуть сбавила напор Дамира, но старейшины уже услышали самое страшное обвинение, какое можно предъявить законной жене хана.

И мгновенно превратились из невозмутимых, благообразных старичков в стаю кровожадных демонов.

Да и прекрасно понимали они, что мы никуда от их правосудных лап уйти не сможем, при таком-то количестве отлично обученных стражников, а вот вторая ханша вполне сумеет ускользнуть, вместе со своим незаконнорожденным, как оказалось, сыном.

— Не подходите ко мне! — истерично взвизгнула женщина, разглядев решительные лица седобородых аксакалов, неуклонно приближавшихся к ней. — Вы еще не знаете, с кем придется иметь дело! Да мне стоит только одно словечко сказать…

Не пришлось ей больше ничего сказать. Неизвестно откуда сорвавшийся болт украсил середину морщинистого лба куцым хвостиком, и ханша, пошатнувшись, мешком осела на пыльный пол.

Старейшины потрясенно застыли, потом с негодованием обернулись на нас, ища невидимого убийцу. Мои же воины только теснее сгрудились вокруг, настороженно осматривая шкатулки, стоящие вдоль стен. Бывалые парни сумели точно определить траекторию полета смертоносного болта и теперь откровенно недоумевали, не найдя в том месте никого похожего на арбалетчика. Да и вообще никого. И потому загадочная смерть старой ханши встревожила нас намного сильнее, чем можно было подумать — все отлично поняли, что ей просто заткнул рот кто-то очень ловкий и жестокий.

И лишь осознав эту истину, я вспомнил о Саялат и резко обернулся в ее сторону, страшась увидеть новое доказательство существования неведомого злодея. Однако побледневшую женщину крепко держал в кольце рук Рашат, раньше всех догадавшийся, что ханша может нас порадовать не только новым обмороком.

— Опустите оружие и сдайтесь на милость правосудия! — шагнул вперед прятавшийся в тени арки советник Каджимин, ледяным взглядом изучая замаскированную под группу останцев команду.

Конечно, я мог бы не согласиться на это предложение. Мог бы отдать приказ защищаться. И возможно, нам даже повезло бы перебить окруживших нас стражников. Ну или хотя бы часть. Но тот, кто убил исподтишка старую ханшу, оставался где-то рядом. И был все так же невидим. Он, ничем особо не рискуя, легко мог расстрелять нас со спины, и не было у нас против него никакой защиты. Не было и опытных магов, способных найти среди колонн и сундуков того, кто умело использовал то ли магию амулетов, то ли какие-то никому не известные собственные способности.

И напрасно морщил лоб в тщетной попытке Хенрик, опытным мастером в эмпатии он пока вовсе не являлся.

Вот так и вышло, что мы послушно протопали в полном составе через всю сокровищницу — и дальше, через несколько дверей и коридоров, пока не почуяли отвратительный запашок ханской тюрьмы. И, в конце концов, оказались в тесной камере с обитой железом дверью и скудно посыпанным грязной соломой полом. Нас разоружили весьма небрежно, забрав у парней только то оружие, которое было на виду. И хотя я был почти уверен, что это скорее всего не халатность, а новая ловушка, добровольно отдавать спрятанное под одеждой оружие не стал, справедливо рассудив, что если нам и суждено тут погибнуть, то будет обидно не захватить с собой кого-нибудь особенно мерзкого.

Единственное, против чего мы дружно взбунтовались, это против предложения советника без сопротивления выдать ему ханшу. Несчастная женщина изо всех сил цеплялась за мою жилетку и отчаянно умоляла не отдавать ее стражникам. И этавирские воины, с детства привыкшие уважать и защищать женщин, не смогли пересилить собственных принципов. С таким мрачным видом сомкнули вокруг нас кольцо, что даже мне стало жутко. Не уступит сейчас советник — и начнется бойня, из которой никто из нас живым не выйдет.

Но он не стал настаивать, лишь буркнул что-то грубое насчет ловких баб, умеющих крутить глупыми мужиками, и с лязгом захлопнул за нами дверь.

Облегченно выдохнув, отвожу Саялат в дальний угол и, пододвинув ногой пучок соломы, опускаю на него женщину. Похоже, в этот раз своенравные боги ненадолго отвели беду. Или у неизвестного злодея имеются на нас собственные извращенные планы. Вот только не родилось в моей голове пока ни одной хоть сколько-нибудь правдоподобной догадки, зачем мы ему могли понадобиться.

— Наши все тут, и Клара с Леоном тоже, — едва слышно шепнул на ухо Хен, и у меня на душе заметно полегчало.

Несмотря на почти полную уверенность, что у Зина хватит выдержки не вступать в бой с поймавшими нас в ловушку захватчиками, некоторые сомнения все же оставались, хотя я упорно пытался их гнать. Не стоит себя травить, пока точно не уверен в худшем, это простое правило не однажды помогало мне не сойти с ума.

А после сообщения Хена словно камень с души свалился. Непоколебимая вера в находчивость и могущество наставницы была взращена за многие годы сотрудничества совершенно конкретными поступками и действиями магини. Если Кларисса с Леоном и магами рядом, значит, у нас есть шанс уйти отсюда без потерь, — потихоньку крепнет в душе пока ничем не подкрепленная уверенность.

Я благодарно кивнул Хену и, решительно растянувшись на кучке соломы, спокойно закрыл глаза, здраво рассудив, что свежие силы мне утром вовсе не помешают.

Однако захватчики так вовсе не считали, иначе не стали бы будить нас посреди ночи и, угрожая оружием, выгонять на улицу.

Не разбирая, кто из узников пришел подземным ходом, а кого захватили в ханском парке.

Поставили длинной шеренгой вдоль высокой каменной стены под прицел нескольких десятков арбалетов, заставив дрожать после душного тепла зиндана то ли от свежего ветерка, то ли от страха. Командовал всей этой процедурой Каджимин, и мне нестерпимо обидно, что я не посчитал его сколько-нибудь опасной личностью, когда изучал собранные о советниках сведения. Отлично помню, что именно о нем было написано много меньше, чем о других. Он отвечал при старом хане за охрану и безопасность, особыми талантами не отличался, кроме пунктуальности и исполнительности. Да еще отмечалась просто необыкновенная честность и преданность. Видимо, хорошим он оказался актером, раз сумел так ловко провести всех наблюдателей.