Все сгрудились вокруг него, наперебой поздравляя. Бархотка,однако, отнюдь не выглядела довольной и счастливой.

– Что-то не так, дорогая? – с невинным видомспросил у нее Шелк.

– Не кажется ли тебе, что ты кое-что упустил из виду,Хелдар?

Тон Бархотки не сулил ровным счетом ничего хорошего.

– Что-то не припоминаю...

– Ты позабыл спросить моего согласия.

– Да неужели? Разве я об этом забыл? Но ведь несобиралась же ты отказывать мне?

– Разумеется, нет!

– Ну, тогда...

– Мне еще очень многое предстоит тебе сказать,Хелдар, – угрожающе произнесла Бархотка.

– Похоже, я начинаю из рук вон плохо...

– Хуже некуда, – согласилась она.

Они развели большой сигнальный костер прямо в амфитеатре,рядом с огромной драконьей тушей. Дарник смущенно перенес сюда при помощиволшебства огромную груду мокрых бревен, прибитых морем к побережью рифа.Гарион критическим взором окинул никуда не годное топливо.

– Припоминаю, как дождливыми вечерами мы с Эриондом изсил выбивались, разыскивая сушняк для костра...

– Но сейчас особый случай, Гарион, – извиняющимсятоном ответил Дарник. – Впрочем, если ты предпочитаешь иной способразвести огонь, то почему бы тебе не заняться этим самому?

Гарион ошеломленно уставился на кузнеца и вдруграсхохотался.

– Ты прав, Дарник, а я осел. Но, наверное, лучше нерассказывать об этом Эрионду.

– Ты полагаешь, он об этом не знает?

Друзья проговорили до поздней ночи. Столько всего произошлоза то время, что они не виделись, – многое надо было обсудить, осмыслить.Но вот один за другим усталые путники начали засыпать.

До рассвета оставалось еще часа два, когда Гарион внезапнопробудился.

Его разбудил даже не звук, а свет. Вначале амфитеатр осветилударивший с неба голубой луч, затем к нему присоединились другие лучи – ониструились с ночного неба, напоминая стройные сияющие колонны – красные, желтые,зеленые... Были тут и такие дивные оттенки, которым даже названия нельзя былоподобрать. Колонны расположились полукругом недалеко от воды, а в небе надними, озаренный радужным сиянием, на огромных крыльях парил величественныйбелый альбатрос. Но вот внутри светящихся колонн постепенно сталивырисовываться сверкающие фигуры – Гарион уже видел такое в Хтол-Мишраке. Алдури Мара, Исса и Недра, Чолдан и Белар – все боги были здесь, и лица их сиялирадостью.

– Пора, – вздохнула Поледра, сидящая в объятияхБельгарата. Она решительно высвободилась и встала.

– Нет! – страдальчески воскликнул Бельгарат. Глазаего наполнились слезами. – У нас есть еще время...

– Ты знал, что так случится, Старый Волк, – нежносказала она. – Так должно было случиться.

– Я не могу еще раз потерять тебя! – объявил он итоже поднялся. – Это лишено всякого смысла...

Он взглянул на дочь.

– Пол...

– Да, отец, – отозвалась она, поднимаясь на ноги.Дарник тотчас же встал рядом с нею.

– Теперь тебе придется управляться со всем самой.Бельдин, Дарник и близнецы тебе помогут.

– Неужели ты в одночасье оставишь меня круглой сиротой?

В голосе ее зазвенели слезы.

– Ты очень сильная, Пол. Мы с матерью гордимся тобой.Будь счастлива.

– Не делай глупостей, Бельгарат, – твердо сказалаПоледра.

– Это не глупость! Я не смогу снова жить без тебя!

– Это запрещено.

– Никто не может этого мне запретить – даже наш ВеликийУчитель! Ты не уйдешь одна, Поледра. Я иду с тобой. – Он крепко обнял женуза плечи и взглянул в самую глубину ее янтарных глаз. – Так будет лучше...

– Тебе решать, супруг мой, – сказала она чутьпогодя. – Но надо действовать быстро, пока не явился сам Ул. Ведь в еговласти это нам запретить, как бы ни сильно было твое желание следовать за мною.

Тут подошел Эрионд.

– Ты твердо решил, Бельгарат?

– У меня хватило времени подумать – целых тритысячелетия. Мне только надо было дождаться Гариона. Теперь он здесь, и ничтоне держит меня более.

– А что могло бы заставить тебя передумать?

– Ничто. И ничто более нас с нею не разлучит!

– Тогда я все устрою.

– Но это строжайше запрещено, Эрионд, – возразилаПоледра. – Ведь я сама согласилась на это, когда боги поручали мне моюмиссию...

– Любую договоренность можно пересмотреть, Поледра. Ктому же отец мой, да и братья не посоветовались со мной, принимая это решение.Это дает мне право распорядиться ситуацией, не спрашивая совета у них.

– Но ты не можешь перечить воле отца! –упорствовала Поледра.

– Но я пока не знаю, какова воля отца. Разумеется, япринесу самые искренние извинения. Уверен, что он не будет так уж зол на меня –да и никто в целом мире не может гневаться вечно, даже мой отец. Да и всякоерешение можно при необходимости переменить. Если потребуется, я напомню ему отом, как некогда, в Пролгу, Горим уговорил его сменить гнев на милость.

– Все это до боли знакомо! – прошептал Бэрак наухо Хеттару. – Сдается мне, новый бог Ангарака слишком много временипровел в обществе нашего принца Хелдара...

– Пожалуй, это и впрямь заразно, – согласилсяХеттар.

В душе Гариона вспыхнул огонек безумной надежды.

– Можно на время позаимствовать у тебя Шар? –вежливо попросил Эрионд.

– Разумеется.

Гарион чуть ли не вырвал Шар Алдура из рукояти Ривского мечаи поспешно протянул его юному богу.

Эрионд взял мерцающий камень и приблизился к Бельгарату иего жене. Потом осторожно коснулся камнем сперва лба Поледры, а затем – лбаБельгарата. Гарион, зная о том, что прикосновение камня означает неминуемуюсмерть, со сдавленным криком подался вперед. Но было уже поздно.

Бельгарат и Поледра засветились странным голубым светом, неотрывая глаз друг от друга. А Эрионд спокойно возвратил Шар королю Ривы.

– А у тебя не будет крупных неприятностей? –спросил Гарион.