Лили ничего не ответила, почувствовав облегчение оттого, что помощник встал и вышел из комнаты. Бухгалтер был занятым человеком: помощник постоянно приносил ему сообщения, и Лили подумала, что у него, возможно, много других расследований. Но, Боже помоги и помилуй, теперь она получила все его внимание. Птичьи глаза за очками, такими круглыми, пригвоздили ее к месту.

– Расскажите-ка мне кое-что, Лили, и я дам вам немного передохнуть. Просто расскажите мне, зачем вы отправились к терминалу Конли прошлой ночью.

Лили почувствовала, что ее сознание дрогнуло. Видение вновь размылось.

Ответ на вопрос бухгалтера не мог принести никакого вреда… ведь он уже знал, не так ли?

Сосредоточься!

Разум Лили на мгновение проснулся. Эти слова не принадлежали Дориан или Мэдди. И теперь она поняла, что на самом деле слышит другую женщину, ее мысли в голове, так плотно окутавшие ее, что Лили могла по ошибке принять их за свои собственные.

Прошлой ночью.

Значит, сегодня уже не тридцатое августа. Тир со своими людьми ушел? Лили отдала бы жизнь за правильную дату, но она не могла спросить.

Ассистент вышел из комнаты, дверь быстро захлопнулась, и без видимой на то причины Лили вдруг подумала об отце, который умер много лет назад. Отец ненавидел президента Фревелла, ненавидел разрастание отделений Безопасности в каждом городе и центре. Но тогда не было никакого организованного сопротивления. Отец был борцом, которому не за что было сражаться, у которого не было товарищей по борьбе.

«Папе бы понравился Уильям Тир, – поняла Лили, и ее глаза защипало от слез. – Он бы сражался за него».

– Последний шанс, моя девочка. – Не будет никакой передышки: бухгалтер сам занял место за консолью. Лили сжала пальцы, готовясь, хватаясь за подлокотники кресла. Бухгалтер сел и приветливо ей улыбнулся улыбкой хищника на лице бюрократа, затем прокудахтал с притворным беспокойством:

– Скажите мне, Лили… что превратило такую милую женщину, как вы, в подобную шлюху?

Он потянулся к консоли, и тут свет погас. Долгое время Лили слышала лишь собственное резкое испуганное дыхание во тьме. Затем – вопли в коридоре, приглушенные металлической дверью. Под ногами задрожал пол, и Лили охватила радость, жестокая радость, граничащая с экстазом.

«Первое сентября! – возликовал ее разум. Она вдруг поняла, что он пришел: конец старого, больного мира. – Первое сентября!»

Где-то далеко завизжала тревога. Еще больше приглушенных криков послышалось из коридора. Стул бухгалтера скрипнул, и Лили сжалась в клубок, ожидая, что он найдет ее в любой момент. Она слышала резкий звук его шагов по бетонному полу, но был ли он рядом или на другом конце комнаты, она сказать не могла. Лили начала прощупывать подлокотник стула, ища острый край, гвоздь, что угодно, дергая так сильно, как только позволяли наручники. Это был ее единственный шанс, и если она не воспользуется им, если им удастся снова включить свет, боль может продлиться вечно.

Дверь звякнула, глубокий, подобный гонгу, звук, и Лили подскочила, стукнувшись головой о спинку стула. Тьму огласило несколько резких щелчков: заряжался пистолет. Лили не могла найти острых углов на подлокотниках – и не найду, подумала она, разумеется, их тут нет, – и потому попробовала поработать над одним из наручников, что приковывали ее к подлокотникам. Она была тонкокостной, с узкими запястьями, но что бы она ни делала, манжета не соскальзывала с выступа большого пальца. Она продолжила теребить его, не остановившись, даже когда почувствовала первые струйки крови. За последние сорок восемь часов Лили раскрыла великую тайну боли: она разрасталась от неизвестного, от знания, что существует бо́льшая боль, что-то еще более мучительное. Тело постоянно ждало. Стоило только умалить неопределенность и самой контролировать боль, ее становилось гораздо легче перенести, и Лили дернула наручник, шипя от боли сквозь стиснутые зубы.

Дверь снова загудела, гораздо более глубоким звуком, металл ударил по металлу, и мгновение спустя петли сорвались, открывая серебристый прямоугольник света от какого-то сияющего устройства. Когда Лили была маленькой, они брали похожие фонари в походы, но этот светил гораздо ярче, превращая дверь в прямоугольное солнце во тьме. Лили вскинула руку, чтобы прикрыть глаза, но было слишком поздно: ее ослепило, глаза горели, сочась солью. Комната наполнилась выстрелами, быстрыми резкими щелчками и звоном пуль, отскакивающих от металлических стен. Тонкая полоска боли пересекла бицепс Лили. Глаза под веками полыхали огнем.

– Миссис Эм!

Рука сжала ее плечо, сильно встряхнув, но, даже открыв глаза, Лили увидела лишь белое пламя.

– Джонатан?

– Замрите на минутку.

Лили замерла. Раздался резкий треск металла, потом еще, отдача пронзила руки снизу доверху.

– Вот вы и свободны. Идемте.

– Я ничего не вижу.

– Понимаю. Но нести вас не смогу. Придется идти.

Лили позволила ему поднять ее на ноги, хотя в ступни и икры впились тысячи булавок. Она споткнулась, и Джонатан поддержал ее за плечи. Слева послышался сдавленный хрип, словно кого-то душили. Теперь она могла видеть тени, яркие лучи фонарей в темноте. Хрип усиливался, превратившись в громкий булькающий звук, заставивший Лили вздрогнуть, а потом стих.

– Надо идти! – взвизгнул голос, такой высокий и взволнованный, что Лили не смогла разобрать, мужчина кричал или женщина. – Они подключают запасную систему! В строение С ток уже подан!

– Не выпрыгните из штанов, – произнесла женщина, растягивая слова, и Лили повернулась на голос, хотя ничего не видела, кроме очередной ярко-синей тени.

– Дориан?

– Пойдемте, миссис Эм. – Джонатан взял ее за руку, потянув за собой. – Надо идти, времени мало.

Уже первое сентября? Но времени спрашивать не было. Ее вытолкали за дверь – по пути Лили ободрала локоть о раскуроченную раму, но ничего не сказала. Лили постоянно моргала, пытаясь вернуть зрение.

Редкие лучи света фонарей метались по коридору, Джонатан подгонял ее рукой. Лили слышала стук в двери, мимо которых они шли: люди по-прежнему находились в ловушках за магнитными замками, – и теперь Лили поняла, почему Джонатан так торопился. Все оборудование Безопасности предположительно имело несколько источников аварийного питания на случай сбоя: Джонатан и Дориан, должно быть, вывели из строя несколько, но не все. Под ногами, глубоко в камне, Лили почувствовала прерывистые удары – кто-то явно пытался подключить здание заново.

Десятифутовая фигура шагнула в лучи фонарика, и Лили остановилась, узнав форму Безопасности. Мужчина был крупным и мускулистым, и держал массивный черный автомат, стреляющий и пулями, и дротиками. Грег брал похожий, когда ездил охотиться на оленей со своими дружками в Вермонте.

– Куда это вы с ней собрались?

Позади Лили кто-то зарычал: тихий звук, от которого волосы на затылке встают дыбом.