— Верно.

«Верно». Черт, я молодец. Странная война со странными приоритетами. Атака на оплот Империи и судоремонтные системы — это, получается, обманные маневры сцинтиан, а вот мы — самая настоящая цель. Допустим, Трее их переиграла, и хитрые комбинации трехпалых засранцев горят в аду. Допустим, но расстановка приоритетов неясна.

— И за что они воюют? — поинтересовалась я.

Трее стояла у двери и поправляла воротник своего кителя. Что-то там было неправильно с этим воротником: он натирал шею.

— Наша разведка так и не смогла добраться до сути переговоров сцинтиан и Предвестий, — медленно произнесла Трее. — Беда в том, что посредниками выступали Черви Пустоты.

— Зато сцинтианам вы смогли влегкую слить наши маршруты, и подвоха те не заподозрили.

— Ты имеешь в виду то, что их легко выманили к «Фойершельду»?

— Да.

— Когда-нибудь расскажу, как обмануть самую хитрую разведку, — сказала Трее и открыла двери. — Я в рубке. И можешь называть меня «Кацуко-сан».

Я улеглась. Прозрачный потолок кое-где вспыхивал последними огоньками сражения, и мне выпало любоваться им вот отсюда. Мягко, на языке — горечь треклятого кофе, в голове — хитрые комбинации мудреной имперской политики и стратегии.

Я улыбалась.

Какая-то часть меня хотела быть звездным рыцарем и мстить за людей, которые рисковали собой, охраняя опасную червоточину. Это была моя замечательная часть, она познакомила меня с Дональдом, эта часть меня выгрызала победу у баронианцев, у мутировавших ученых с «Зеркала», у девочки-солнышка.

Мне нечего было делить с этой собой, не на что было обижаться.

А вот другая часть меня… Другая часть меня слушала Трее, выдерживала ее экзамены. Другая часть меня никак не отреагировала, когда Кацуко-сан упомянула захват «Телесфора».

«Джаганнатха», противоторпедная спираль. Его Меч. Друзья.

«Простите меня».

Срочно надо с кем-то поговорить, решила я. Надо просто посмотреть кому-то в глаза. Кому?

Валерии? Еще чего. Я заняла ее место — прочно и всерьез, теперь я любимица Кацуко-сан, которая разрешила называть себя «Кацуко-сан». Ученики не бывают бывшими, а вот фавориты — о да. Осталось только приложить усилия и всего лишь выжить в самоубийственной миссии.

Олегу? Гм, смешно.

Дональду? Пожалуй, стоит. Я приложила пальцы к губам. Просто разговаривать с ним мне не хотелось. От его тепла я бы не отказалась, от его внимания, от поцелуев… И — стоп. Хватит. Короче, не пойдет. Видеосвязь с обормотом меня точно не порадует.

Я обдумала эту мысль, встала и пошла в рубку. В конце концов, осталось меньше часа до прыжка в Закат, а корабль еще не проверен.

* * *

Обломки были повсюду.

Флот зачистил местность от дронов и крупных остатков фортов, но с медленно перемещающейся мелочью ничего не мог поделать. Пластик, металлорганика, металл, металл, металл… Обломки были мертвы — безнадежно и без вариантов, словно никогда и не было людей здесь. Я не любила вот такие кладбища, а есть ведь мастера разбирать уничтоженные станции и взорванные корабли.

Гребаные некрофаги.

— «Эосфор», — позвала Кацуко-сан. — Приказ. Всем родственникам служивших на станции «Фойершельд» обеспечить продвижение в гражданстве. Материальная компенсация по второму тарифу.

— Принято, войд-коммандер.

Даже так, удивилась я. Трее оказалась из этих: «Всем выжившим выпивки, всем погибшим награды». Неожиданно.

— Я отслужила три года на станции «Химера», — сказала Кацуко-сан.

Я уже привыкла, что она так запросто лазает мне в голову. Начать, что ли, мыслить неординарно.

Обломки кружили вокруг, искрили от столкновения со щитами, и черепашья скорость начинала серьезно бесить, а пристроившиеся в хвост фрегаты давно уже раздражали своим молчанием, и все острее ощущалась совсем близкая червоточина.

— Ну, вот и…

Поле руин раздалось в стороны, и как я заметила моргнувший кусок алюмопласта — даже не знаю. Гений-хранитель, не иначе.

Припозднился ты, крылатый.

— «Эосфор»! Синхронизация!

Торпеда вынырнула из ниоткуда прямо в полусотне метров от щитов, и раскрывшийся стелс-бомбер не намеревался останавливаться на достигнутом. Цифровое копье канала синхронизации летело в меня, и я на трех языках молилась, чтобы успеть, и, видимо, мне не хватило чего-то.

Наверное, проклятой кармы.

Копье вздрогнуло и исчезло, а вместе с ним задрожал агонизирующий корабль.

Мой скафандр мгновенно отрастил шлем, я захлебнулась холодным воздухом и развернулась, чувствуя, как исчезает искусственная гравитация. Рубку позади ложемента разворотило: взрыв сместил первую установку гразера ПРО, которая в падении смяла переборки, как бумагу.

Войд-коммандер сидела у консоли, сжимая ладонями колени. Ног ниже колен у нее больше не было — они остались где-то в месиве ее бывшего командирского кресла. Броня корабля зарастала, фрегат пытался нагнать воздух в раскуроченную рубку, я слышала десяток источников характерного свиста.

Не успели, совсем чуть-чуть.

Я села около Кацуко-сан.

— Медотсек около гразерной установки, — спокойно сказала женщина. — Верно?

Я кивнула. Именно там. Был.

— Александра, тебе надо запустить РПТ.

— Но…

— Стелс разделают, даже если он не один. Главное — запусти поле.

Трее очень быстро бледнела, а у меня даже кровеобразующих не было: аптечку тоже размолотило, и вообще все размолотило, и я, наверное, родилась в сорочке. Два моих корабля убиты прямым попаданием в рубку, два фрегата, а я — а я вот она, жива и в последний путь провожаю свою несостоявшуюся наставницу.

— Диагностику «дырокола»… — слабеющим голосом сказала Трее. — И сними вероятностную логику. Давай, давай…

— Логику? Что это?

— Выберешь в меню… Ты… Ты поймешь.

Безнадежно. Слишком быстро уходит, наверное, какое-то еще внутреннее кровотечение. Я потянула из пояса реанимационный набор, но женщина окровавленным пальцем указала мне куда-то за плечо. Я обернулась, считая удары пульса: и — раз, и — два…

В указанном направлении был только размолоченный пульт диагностики реактора, а когда я обернулась, Трее уже потеряла сознание. Вот так вот, подумала я, вставая. Не дождалась ты, Алекса, красивых предсмертных слов.

«Эосфор» тряхнуло еще раз. Я запустила резервные системы диагностики. Ту-дум. Ту-дум. Моя кровь играла сейчас против меня, она колотилась в висках — медленно колотилась, но очень сильно, и вокруг меня было дежа-вю, пусть и неполное, потому что «Эосфор» — не «Тиморифор», он искалечен, но жив, и хоть молчит ВИ, я знаю, что он в строю.