Леофрик уставился на «Эфтвирд».

– Предлагаешь замаскировать судно?

– Да, потому что, если приладить на нос драконью голову, никто и не догадается, что это корабль саксов. Его будут принимать за датское судно, за морского грабителя, за кошмар Англии.

– Мне ведь не нужен приказ, чтобы отправиться в дозор, верно? – улыбнулся Леофрик.

– Конечно нет.

– И после Синуита мы еще не дрались, – печально добавил он. – А запрет «никаких драк» вовсе не означает «никаких дозоров».

– А как насчет команды? – спросил я.

Он повернулся и посмотрел на своих людей.

– Большинство из них – злобные ублюдки, которые не будут возражать. И все они не прочь пограбить.

– А между нами и Сэфернским морем, – сказал я, – находятся бритты.

– Все сплошь вороватые засранцы, во всяком случае, многие из них, – ухмыльнулся Леофрик, посмотрев на меня. – Итак, если Альфред не пойдет воевать, то пойдем мы?

– А у тебя есть идеи получше? – спросил я.

Леофрик долго не отвечал, а вместо этого лениво, словно бы размышляя, бросал гальку в воду. Я молча наблюдал за небольшими всплесками, за узором упавших камешков, зная, что он ищет указания свыше.

Датчане умели читать руны, мы все наблюдали за полетом птиц, пытаясь услышать шепот богов, а Леофрик следил сейчас за падающей галькой и пытался прочесть свою судьбу. Два последних камешка, стукнувшись друг о друга, скользнули в грязь, и оставленный ими след указал в сторону моря.

– Ну что же, – сказал он, – я принимаю твое предложение.

* * *

Моя скука мигом прошла, потому что мы собирались заделаться викингами.

Возле реки под стенами Эксанкестера, среди мокрых обломков, оставшихся там, где был сожжен флот Гутрума, мы нашли множество вырезанных из дерева голов чудовищ. Выбрав две, которые уцелели лучше остальных, мы перенесли их на борт «Эфтвирда». Его нос и корма были увенчаны простыми шестами, и нам пришлось срезать эти шесты, оставив пазы, в которые мы и вставили обе головы. Чудовище на корме, то, что поменьше, изображало змея с разверстой пастью, наверное Нидхёгга – того самого монстра, который, как считают датчане, живет в подземном царстве, пожирает мертвецов и грызет Древо Жизни, желая, чтобы настал конец времен. На носу же мы поместили голову дракона, хотя она так почернела и обуглилась, что скорее походила на лошадиную. Мы ковыряли опаленные глаза до тех пор, пока не отскоблили их до чистой древесины, то же самое сделали с открытой пастью, и, когда закончили, чудище выглядело впечатляюще и свирепо.

– Теперь это похоже на fyrdraca, – с довольным видом сказал Леофрик.

На огненного дракона.

В случае чего датчане могли легко убирать головы драконов и других чудовищ с носа и кормы своих кораблей, ибо необходимость демонстрировать деревянных страшилищ существовала только во вражеских водах и вовсе ни к чему было пугать духов дружественных земель. Мы поступили так же и, вернувшись вниз по реке туда, где корабельные плотники уже начали ремонт «Хеахенгеля», спрятали fyrdraca и голову змея на дне «Эфтвирда». Леофрик не хотел, чтобы плотники узнали о нашей затее.

– Вот этот, – мотнул он головой в сторону высокого, тощего, седовласого человека, главного среди рабочих, – христианин поревностнее самого папы римского. Если он заподозрит неладное, то мигом доложит обо всем местным священникам, а те расскажут Альфреду, и тогда Бургвард отберет у меня корабль.

– Тебе не нравится Бургвард?

Леофрик выразительно сплюнул.

– Хорошо, что на берегу нет датчан.

– Он трус?

– Еще какой. Он думает, что Бог будет драться за него, и проводит больше времени в молитвах, чем на веслах. Когда ты командовал флотом, мы не бедствовали. А теперь даже крысам на борту нечем поживиться.

Да, когда я командовал флотом, мы захватили датские корабли и поделили их добычу, и хотя никто из нас тогда не разбогател, однако люди отложили серебро на черный день. Ну а я сам вдобавок к той добыче до сих пор прятал в Окстоне клад, которым владел ярл Рагнар. Этот клад церковь и родственники Освальда мигом присвоили бы, если бы только до него добрались. Так что я был, можно сказать, богат. Но у человека никогда не бывает достаточно серебра. На серебро покупаются земля и верность воинов, в нем заключается могущество лорда, тогда как бедняк вынужден преклонять колени перед господином или даже становиться рабом.

Датчане приманили людей на серебро, так уж заведено испокон веку. Если я однажды стану военачальником и отправлюсь штурмовать Беббанбург, мне тоже понадобятся огромные средства на покупку мечей и щитов, копий и верности воинов… Поэтому мы собирались в море добывать серебро, хотя и сказали корабельным плотникам, что просто намерены патрулировать побережье.

Мы погрузили на борт бочонки с элем, ящики сухарей, сыр, бочонки с копченой макрелью и беконом. Я рассказал Милдрит ту же историю, что и плотникам: дескать, мы будем плавать взад-вперед вдоль берегов Дефнаскира и Торнсэты.

– Мы в любом случае должны этим заниматься, – пояснил Леофрик, – а вдруг появятся датчане.

– Сейчас датчане затаились, – сказал я.

Леофрик кивнул и добавил:

– А если датчане сидят тихо, каждому ясно: жди беды.

Я не сомневался, что он прав. Гутрум был сейчас недалеко от Уэссекса, а Свейн, если только этот человек вообще существовал, находился всего в дне пути от северного побережья. Альфред мог верить, что заключенное им перемирие будет продолжительным и что заложники обеспечат нам мир, но я-то с детства знал по собственному опыту, насколько падки датчане до новых земель и как они жаждут заполучить плодородные поля и богатые пастбища Уэссекса.

Завоеватели обязательно придут, и если даже их поведет не Гутрум, то непременно найдется какой-нибудь другой датский вождь, который соберет корабли и людей, и те явятся с мечами и топорами в королевство Альфреда. Если уж на то пошло, датчане уже правили остальными тремя английскими королевствами. Они воцарились у меня на родине в Нортумбрии, они основали поселения в Восточной Англии, язык их распространялся по Мерсии к северу, и уж разумеется, датчане не хотели, чтобы к югу от них процветало последнее английское королевство. Они напоминали волков, и хотя прятались сейчас в тени, однако бдительно наблюдали оттуда за стадом жирных овец.

Я собрал на своих землях десять молодых людей и привел их на борт «Эфтвирда», а также прихватил Хэстена, который мог пригодиться, потому что много времени провел на веслах.

И вот, туманным утром, когда сильный отлив откатился на запад, мы отчалили от речного берега и, пройдя на веслах мимо песчаной косы, охранявшей Уиск, очутились в неспокойном море.

Весла поскрипывали в обитых кожей уключинах, нос судна разрезал волны, белая пена бежала вдоль бортов, а рулевое весло так и норовило выскользнуть у меня из рук. Я почувствовал, как дух мой воспаряет на крыльях легкого ветра, и, глядя в жемчужное небо, вознес благодарственную молитву Тору, Одину, Ньёрду и Ходеру.