В прибрежных водах можно было увидеть несколько маленьких рыбацких суденышек, но, когда мы двинулись на юго-запад, прочь от земли, море опустело. Я оглянулся на низкие серовато-коричневые холмы с ярко-зелеными пятнами в тех местах, где реки прорезали берег (постепенно яркая зелень тускнела, и пейзаж становился серым). Земля мало-помалу превратилась в далекую тень, и мы остались в компании шумных белых птиц. Только тогда мы вытащили голову змея и fyrdraca и установили их на корме и носу, вставив в пазы, после чего повернули на запад.

«Эфтвирда» больше не было. Теперь уже «Огненный дракон» бороздил море в поисках добычи.

Команда «Огненного дракона» была подобрана не случайно: все эти люди сражались вместе со мной у Синуита. Они были бойцами, и их оскорбило, что Одда Младший отобрал у них честь победы в битве. А еще эти славные ребята успели соскучиться со времени того последнего сражения. По словам Леофрика, Бургвард иногда выводил свой флот в море, но по большей части моряки сидели в Гемптоне.

– Зато один раз мы выходили на рыбалку, – признался Леофрик.

– Да ну? – изумился я.

– Отец Виллибальд прочитал нам проповедь о том, как Иисус накормил пять тысяч человек пятью хлебами и двумя рыбками, поэтому Бургвард сказал, что мы должны взять сети и отправиться рыбачить. Он хотел накормить весь город, понимаешь? В Гемптоне много голодных.

– И вы что-нибудь поймали?

– Макрель. Очень много макрели.

– А как насчет датчан?

– Никаких датчан мы не встретили, – ответил Леофрик, – и никакой сельди не поймали, одну только макрель. Эти ублюдки датчане исчезли.

Позже мы узнали, что Гутрум отдал датским кораблям приказ не совершать набегов на побережье Уэссекса и не нарушать перемирия. Альфред, должно быть, уверовал, что наступил мир, а значит, пираты не будут рыскать в морях между Кентом и Корнуолумом, так что из южных земель к нам потянутся торговцы, чтобы продать вино или купить овечью шерсть.

Мы захватили два таких корабля в первые же четыре дня плавания. Оба неуклюжих судна принадлежали франкам и имели не больше шести весел с каждого борта. Команды обоих судов поверили, что «Огненный дракон» – корабль викингов. У нас на носу и корме красовались головы чудовищ, к тому же купцы слышали, что мы с Хэстеном говорим по-датски, и видели браслеты у меня на руках. Мы никого не убили, но забрали деньги, оружие и столько груза, сколько смогли взять на борт. Один корабль был набит кипами шерсти, ибо по ту сторону моря очень ценят саксонскую шерсть, но мы смогли взять только три тюка, потому что боялись захламить скамьи «Огненного дракона».

Ночь мы провели в бухточке возле устья реки, а наутро вышли на веслах в море и стали искать новую добычу.

С каждым днем мы уходили все дальше на запад, пока не убедились, что побережье Корнуолума осталось далеко позади и мы оказались на территории неприятеля. То был старый враг, с которым сражались еще наши предки, когда впервые пересекли Северное море, чтобы завоевать Англию; враг, говоривший на странном языке. Некоторые бритты жили к северу от Нортумбрии, другие – в Уэльсе и Корнуолуме, в самых дальних медвежьих углах Британских островов, вытесненные туда из собственной страны. Они были христианами. Вообще-то, отец Беокка как-то рассказал мне, что они приняли христианство задолго до нас. А еще священник утверждал, что ни один христианин не может быть заклятым врагом другого христианина, но бритты все равно нас ненавидели. Иногда они вступали в союз с северянами, чтобы вместе на нас нападать, иногда северяне совершали на них набеги, а порой бритты вели против нас войну на свой страх и риск. Раньше жители Корнуолума причиняли Уэссексу много бед, но Леофрик утверждал, что их примерно наказали, так что теперь они напускали в штаны, едва завидев сакса.

Сначала мы не видели никаких бриттов. Места, в которых мы находили укрытие, были пустынными, кроме устья одной реки, где какой-то полуголый человек столкнул на воду лодку из шкур и погреб к нам, желая продать крабов. Мы купили у него целую корзину за два пенни.

На следующий вечер во время прилива мы вытащили «Огненного дракона» на берег и набрали питьевой воды из ручья. Я и Леофрик вскарабкались на холм, чтобы осмотреться. Вдалеке из долины поднимался дым, но мы не увидели нигде ни одного человека, даже пастуха.

– Неужели ты ожидал увидеть здесь врагов? – спросил Леофрик.

– Я думал, вдруг поблизости есть монастырь, – ответил я.

– Монастырь?! – удивился он. – Ты хочешь помолиться?

– В монастырях обычно есть серебро, – пояснил я.

– Только не здесь. Местные все сплошь бедны, как горностаи. Кроме того…

– Кроме того – что?

Он мотнул головой в сторону нашей команды.

– У тебя на борту как минимум дюжина добрых христиан. Ну, может, не все они так уж строго соблюдают заповеди, однако вряд ли согласятся грабить вместе с тобой монастырь.

Он был прав. Несколько человек изначально выказали кое-какие сомнения насчет пиратского промысла, но я заверил их, что датчане пользуются торговыми судами, чтобы шпионить за своими противниками. Это было правдой, однако я сомневался, чтобы хоть кто-нибудь из наших жертв состоял на службе у датчан. Однако оба корабля были полны чужестранцев, к которым команда «Огненного дракона», как и все саксы, питала здоровое недоверие, хотя и делала исключение для Хэстена и дюжины других членов экипажа – фризов. Пиратство было у этого народа в крови, как и у датчан, а наши фризы явились в Уэссекс, чтобы разбогатеть на войне, поэтому они лишь радовались, когда «Огненный дракон» отправился на поиски добычи.

По мере продвижения на запад нам стали попадаться прибрежные поселения, некоторые на удивление большие. Кенвульф, этот славный парень, сражавшийся вместе с нами у Синуита, рассказал, что бритты в Корнуолуме добывают из земли олово и продают чужестранцам. Он знал об этом потому, что его отец был торговцем и часто плавал к этим берегам.

– Если они продают олово, – сказал я, – тогда у них должны водиться деньги.

– И имеются люди, чтобы эти деньги охранять, – сухо заметил Кенвульф.

– У них есть король?

На этот вопрос никто ответить не мог. Подобное предположение казалось вероятным, хотя, где живет их правитель и кто он такой, мы знать не могли. Возможно, прав был Хэстен, утверждавший, что у местных вообще не было короля. Зато оружие у них точно имелось: однажды ночью, когда «Огненный дракон» вполз в бухту, с вершины холма прилетела стрела и шлепнулась в море возле самых наших весел. Мы могли бы и не заметить стрелу, если бы я случайно не поднял глаза и не увидел ее – с оперением из грязно-серых перьев, мелькнувшую на фоне неба и с всплеском исчезнувшую в воде. Одна-единственная стрела. Других за ней не последовало, так что, возможно, это было предупреждением, и ночью мы оставили корабль стоять на якоре.

На рассвете мы увидели двух коров, пасущихся рядом с ручьем, и Леофрик принес свой топор.